Все эти периодические обращения к проблеме стиля были принципиально различны, имели разные цели, задачи и мотивы.
1981–1984 гг. – оптимистичное видение проблемы индивидуального стиля деятельности на уровне соискателя ученой степени кандидата наук и в рамках диссертации.
1985–1992 гг. – анализ проблемы стиля в рамках концепции индивидуальных стилей деятельности: по-прежнему восторженный, с выраженным гуманистическим пафосом и романтизмом, порожденным работами ученых старшего поколения, с присущей им склонностью бесконечно расширять область проявлений стилей и с видением мира исключительно как «стилевого» по своей сущности. Это было понимание, характерное для всех адептов, исследователей, мыслящих в рамках классической парадигмы в науке.
1993–2000 гг. – анализ проблемы в рамках докторской диссертации: рассмотрение качественно разных подходов не только как их эклектичной совокупности, отмечаемой многими, но как целого; попытка выделить общее и особенное в феномене стиля. Этому этапу были присущи более сдержанный тон изложения материала, предложение авторских концептуальных схем как ориентирующих, как предварительных. Требования к содержательным и формальным критериям работы побудили видеть проблему уже в русле неклассической парадигмы, со всеми вытекающими последствиями.
2008–2012 гг. – метаанализ истории и методологии изучения стиля в психологии. Настоящий этап характеризуется критическим восприятием самой методологии изучения проблемы, с одной стороны, с другой – признанием ценности многих отдельных полученных результатов («эмпирических фактов», по В. С. Степину (Степин, 2000)) как «научных фактов», т. е. интерпретируемых в рамках доминирующих концепций в сочетании с признанием ограниченности самих концепций. Настоящий метаанализ есть попытка определения ограничения исторически сложившихся в психологии подходов и, следовательно, поиска перспектив дальнейшего плодотворного изучения проблемы, не отгороженного и не ограниченного рамками частных «теоретических схем», без возведения таких схем в ранг универсальных. На этом этапе начато движение к пониманию фрагментов реальности, согласно методологии постнеклассической парадигмы (Мамардашвили, 1984; Степин, 2000).
Отношения автора с проблемой стиля были разными на разных этапах его профессиональной карьеры. В рамках классической парадигмы полученные ученым данные мыслятся как объективные факты науки, в рамках неклассической – как обусловленные и зависящие от используемого научного инструментария. Постнеклассическая парадигма учитывает и субъективную составляющую научной работы, отражающую цели, мотивы, ценности исследователя, рассматривает субъективный мир как равноценный объект научного изучения. В этом аспекте следует отметить важные различия разных интерпретаций проблемы стиля в психологии. Первый этап (начало 1980-х годов) был временем ученичества, искренней веры в колоссальные возможности науки. В организации собственных исследований это проявлялось в открытости разным идеям, в следовании проторенным путям, в безусловном принятии позиций авторитетов в науке, а также в форме спонтанного творчества при соприкосновении с онтологией объекта. Второй этап совпал с началом радикальных изменений общества. Соответственно складывающимся обстоятельствам, автор считал свою научную карьеру оконченной. Книга 1992 г. понималась им как вынужденное завершение всех исследований, как попытка сохранения собранного уникального материала и «закрытия открытых вопросов» проблемы стиля аналогами из других областей знаний. Третий этап (середина 1990-х годов) рассматривался как возможность приведения в порядок собранного материала в рамках докторской диссертации, как его инвентаризация, как его «архивирование» в научных концепциях. Перспектив своей научной деятельности автор не видел. Четвертый этап (2008–2012 гг.) стал принципиально новым обращением к проблеме, попыткой восстановления ее жизнеспособных ветвей, попыткой отделения «зерен от плевел» – содержания от форм, сущности феномена от исторических и методологических схем его отражения в науке.