Умывшись, почистив зубы и тщательно выбрившись, Андрей оделся и вышел из квартиры. Сбежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку; вышел из подъезда и направился к гаражу.
Через несколько минут его «Жигули» уже медленно катили по тесному микрорайону, уступая дорогу бабкам, тёткам, детям, кошкам, собачкам, велосипедистам, дамам с колясками, алкашам, влюблённым парочкам, шумным ватагам подростков и прочим хаотически перемещавшимся объектам городского биоценоза. Он медленно выкручивал баранку, двигаясь между ветхозаветными хрущёвскими пятиэтажками, и тёмная река щербатого асфальта несла Андрея навстречу чужой смерти, о которой он пока не знал.
Принято говорить, что смерть не выбирает; но Андрей не был с этим согласен, разве только человек не имеет права выбора, а она движется, разлетаясь по миру, неприметно передаётся от одного кандидата в мертвецы к другому, подобно вирусной инфекции, от коей не существует лекарства.
Неплохо бы уметь её предчувствовать, и некоторые умеют, он знавал таких людей – на войне очень хорошо держаться рядом с ними. Впрочем, все, кому удаётся выжить, в большей или меньшей степени развивают в себе подобную способность, порой даже сами того не сознавая.
Однако сейчас Андрея это не касалось, поскольку смерть охотилась не за ним, она была чужая, закономерная, тихая и естественная, как смена дня и ночи, как осенняя слякоть. Может, оттого он и не успел стереть с лица улыбку, когда, обнаружив Ксанкину квартиру открытой, вошёл в коридор – мимо крышки гроба, траурных венков и каких-то незнакомых людей – и лишь затем сообразил, что в доме образовался покойник.
Глупо всё получилось.
Непослушная, никому не адресованная улыбка упрямо не хотела отклеиваться от его губ, деревянно коробилась и подёргивалась – так, словно Андрею было неловко стереть её со своего лица.
А его крутогрудая сексбомбочка уже появилась из-за спины (она, оказывается, была на кухне) – легонько дёрнув Андрея за карман брюк, шепнула на ухо:
– Андрюш, это наша баба Ксана ласты склеила. Скоро выносить будут. Пошли пока ко мне в комнату.
– Неудобно.
– Почему?
– По кочану. Мать с отцом где?
– Где ж им быть, у гроба сидят.
– Давай подойдём.
– Оно тебе надо?
– Я же говорю: неудобно. Странная ты какая-то, Ксанка. Давай не глупи, отведи меня к родителям.