– Дело не во мне. Ты же понимаешь: если мы не появимся на кладбище, мать с отцом наверняка оскорбятся по-чёрному. Причём ещё неизвестно, на кого больше, на тебя или на меня. Ведь как пить дать решат, будто это моя инициатива: взял и подбил тебя смыться с похорон… Нет, я так не могу.
– Да брось, ерунда это всё. Если ты такой стеснительный, то – пожалуйста – я им скажу, что сама не захотела ехать… Ну, умерла баба Ксана. Ей теперь всё равно, простоим мы с тобой лишние полчаса над её гробом или нет. А показуху я не люблю.
– Всё же неудобно.
– Да? – она игриво посмотрела на Андрея. И положила ладонь ему на колено:
– М-м-м…
– А так – тоже неудобно? – её пальцы сместились на внутреннюю сторону его бедра и – одновременно с короткими круговыми поглаживаниями – медленно поползли вверх. – А ну-ка, давай признавайся по-честному: неудобно? Или уже немножечко удобнее? А, Андрюш?
Он, прерывисто вздохнув, сбросил газ и, вырулив к обочине, затормозил. Затем откинулся на спинку сиденья.
А она приблизила свои пухлые блестящие губки к его уху:
– Мы не виделись целых три дня. Честно говоря, я надеялась, что за это время ты успел меня захотеть.
– Успел.
– Точно?
– А ты разве не чувствуешь?
Разумеется, её пальцы уже нащупали то, что ей было нужно. Ксана издала довольный смешок:
– Чувствую, вот теперь чувствую, – с видом вкрадчивого злоумышленника она расстегнула верхнюю пуговицу на его брюках. – Значит, возражений больше не будет, я всё правильно понимаю? Да?
– Правильно.
– Вот и хорошо, – она принялась за вторую пуговицу.
– Погоди, маленькая, – Андрей медленно тронул автомобиль с места. – Потерпи, не надо, а то ведь я так и до дома доехать не смогу.
– А ты езжай побыстрее, дурачок. Пока я не принялась за тебя прямо на улице.
– Уже еду.
– А я говорю: побыстрее!
– Но ты, Ксан, всё же убери руку, а то я сейчас или врублюсь в какой-нибудь столб, или, чего доброго, вылечу на встречную полосу.
– Убираю. Но учти: это ненадолго. Так что хватит разговаривать – давай жми на газ!
– Слушаюсь, госпожа-командир!
В конце концов, не ты создаёшь обстоятельства, в которых существуешь, а они лепят из тебя любые подобающие моменту конструкции.
Так подумал Андрей.
А что ему ещё оставалось?