«Может какой дальний родственник…» – неспеша размышлял Николай и даже не заметил, как рядовой Борисов отправился к сержанту Пискуну в четвёртый вагон. Когда Борисов развернулся и, проходя мимо Николая, скользнул по нему взглядом, оказалось глаза его были небесно-голубыми.
«Как у мамы», – подумал Николай.
– Ну, что замер, лейтенант? – вывел его из задумчивости голос майора.
– Виноват, товарищ майор. Лейтенант Коновалов Николай Яковлевич на сборный пункт прибыл.
– Давай документы, – спокойно произнёс майор, внимательно осматривая молодого офицера. – Сколько тебе лет, сынок? – с внезапно появившейся теплотой в голосе спросил он.
Майору было около пятидесяти, и голова его была белым-бела.
– Двадцать, товарищ майор.
– А мне подумалось – восемнадцать.
Майор помолчал. Заполнил журнал.
– Ты знаешь, сынок, что тебе предстоит?
– Знаю. Война, – тихо ответил Николай.
– То-то и оно. Война… – майор помолчал немного. – Иди в четвёртый вагон, спроси капитана Лаптева Василия Ивановича. Прощай, сынок.
– Прощайте, товарищ майор. Точнее – до свидания. Может ещё свидимся, – чтобы взбодриться добавил Николай и вышел из вокзала.
Оказавшись вновь на свежем воздухе после духоты вокзала, Николай вдохнул полной грудью. Скоро вышел и Андрей. Они зашагали по платформе между двумя составами поездов. Каждый состав был вагонов двадцать–тридцать. Первые десять вагонов, сразу за паровозом, были для личного состава. Далее шли вагоны для техники и орудий. Составы были укомплектованы специальными вагонами с зенитками для защиты от воздушных атак.
Нужный Николаю поезд был справа, поезд Андрея был слева. Они отправлялись в разных поездах и в разные части единых войск, которые сражались с врагом на одном фронте.
Они быстро дошли до четвёртого вагона поезда Николая. Андрею нужно было идти дальше. Пришло время расставаться.
Война шла не первый год. Николай давно уже понял, что в военное время встречи и расставания не такие как в мирные дни. До войны встречались и прощались с уверенностью, что встреч и расставаний будет ещё много. Когда началась война, при встрече люди стали чувствовать словно давно не виделись, а прощались как будто уже никогда не увидятся.
Вот и сейчас, когда прощаясь они крепко обнялись, у обоих мелькнула одна и та же мысль: «А может никогда уже не свидимся?..» И оба, отогнав эту мысль, смотрели долгим взглядом и каждый видел во влажных глазах друга те чувства, о которых не надо было говорить.