Да и вообще, когда вы похожи так, что почти не отличить, это может быть началом настоящей интриги. А еще, конечно, в шесть лет хочется, чтобы были длинные красивые платья, перчатки, шляпки и зонтики от солнца.
Юджиния перечитала письмо еще раз. Плохая бумага, скверный почерк, много ошибок, дерзкий запах дешевых духов. Как мог отец так поступить со своим ребенком, пусть и уродливым? Неужели он действительно подумал, что это заболевание – печать дьявола и рождение больной малышки убило маму?
Юджиния услышала крики из детской и решила помочь няне, которая одевала девочек на прогулку. Анна-Мария никак не хотела надевать чепчик. Юджиния погладила дочь по светлым волосам с кокетливыми завитушками. Мои девочки никогда не окажутся в подобной ситуации.
Юджиния вернулась к себе и, вставив сигарету Philip Morris в изящный серебряный мундштук в форме головы рыбы с глазком из граната, провела спичечной головкой по специальной шершавой бумаге, картинно изогнула запястье и закурила. Встретиться, немедленно написать ответ и встретиться. Она бедна, это понятно, но утверждает, что ни на что не претендует. А вдруг это мошенничество и она будет меня шантажировать? Тогда не встречаться ни в коем случае. Или нет, наоборот, как можно быстрее увидеть ее, ведь она должна выглядеть как я, только с рассеченной надвое губой. Фу, это, наверное, так ужасно… И с ней невозможно будет появиться в обществе, хотя это, пожалуй, и не надо. Да, и она жила в приюте, значит, о манерах речи не идет. В дом, конечно, лучше не приглашать. А Майклу говорить? Нет, потом, позже.
Юджиния посмотрела на адрес на конверте. Господи, пусть это будет неправдой, я не хочу, чтобы моя сестра была продажной женщиной. И если это так, я не хочу ее знать, и тогда никаких встреч. Но что-то ныло и подтачивало изнутри, сдавливало дыхание, как тугой корсет с металлическими планшетками, и сковывало движения, как глубокий тесный лиф.
Юджиния села за письменный стол, достала чистый лист, открыла чернильницу, обмакнула туда ручку и, великолепно сочетая завитки с наклонами, написала следующее:
«15 октября 1877
Дорогая Кэтрин,
Я была безмерно счастлива узнать, что у меня есть родная сестра-близнец. Я бесконечно сожалею о том, что наш с Вами отец (пусть его душа покоится на небесах) так дурно поступил, хотя, безусловно, у него были на то свои причины, и осуждать его поведение я считаю недостойным.