Последнее предложение явно возымело положительный эффект на девушку. Она поставила медленно на блюдце чашку, склонила голову набок, обратив куда более осмысленный взгляд на Вана.
– Тебе бы лекции читать, – уколола она его. – Однако, спасибо.
Ван недоуменно приподнял бровь.
– Хочешь сказать, что из-за этих баек ты здесь?
– Встречный вопрос к тебе, Ван. Хотя, ты уже ответил на него неосознанно, когда выпалил со знанием профессора о елях и призраках. Уму непостижимо…
– Постой-постой, – шутливо подняв руки вверх, отозвался парень. – Неужели, ты решила продолжить начатое Нилом?
Летта поджала губы, отвела потускневший взгляд к окну. Второй этаж гостиницы – не так уж высоко, в отличие от того здания, откуда сбросился Нил. Дотянуться до облаков, ощутить их аромат… Безумие, почти утопия со своими чудесами…
– Я хочу закончить его проект, – сухо ответила в итоге Летта, допив кофе.
***
В номере царил порядок, минимализм и запах холодного ладана с лилией. Летта сразу расслабилась, повесила пальто и шарф на вешалку, прошлась в ванную, вымыла руки и ополоснула серьезное лицо. Присутствие Вана несколько выбило её из колеи, но когда она обращалась мысленно к захваченной с собой незаконченной фотокниге Нила, то сразу забывала о назойливости, с которой Ван вел беседу. В прошлом они учились вместе в колледже, затем между закадычными друзьями Нилом и Ваном произошел раскол. Летта не спрашивала, являлась ли она причиной разлада. Её занимала фотография, процесс создания коллажей, декорации для фотосессий, поиск необычных локаций, освещение, экспозиция… Она не замечала взглядов Вана, так как была околдована способностями Нила, его жаждой запечатлеть на снимках невиданное ранее. У них нашлось общее дело, общие устремления, общие темы для разговоров, общая страсть к друг другу в том числе. Эти отношения стали центром во вселенной. Ван при своей привлекательной и явно модельной внешности ненавидел фотографироваться, участвовать в постановках, не разбирался в освещении и выборе цвета для фона. Он вечно следил за понравившимися ему людьми, шуршал, как мышь, ручкой в блокноте, именуемом «бортовой журнал», или стучал по клавиатуре нетбука с сосредоточенностью маньяка. Многих забавляла эта его манера поведения. Ван хотел быть эксцентричным, он и становился, обрастая легендами в биографии. Несколько его рассказов о фейри, саламандрах, полтергейстах и драконьем жемчуге, тритонах, влюбленных в рыбачек-ныряльщиц уже тогда публиковались малыми тиражами на серой, газетной бумаге с сюрреалистическими обложками, больше подходящими для комиксов. Популярность набирала головокружительные обороты, время отсчитывалось отныне по километрам на спидометре и количеством выпитых стаканов коктейлей со специфическими названиями и таким же эффектом. Ван выхватывал удочкой детали, черточки своей главной музы, позже пытался отыскать, как тот самый драконий жемчуг, похожее в стайках скучных Галатей. Нил отвешивал ему поклон, но лицо его оставалось замкнутым, взгляд отстраненным, душа замерзшей…