Урчание кофеварки стало громче. Вздохи тоже.
– Будем надеяться, что турне пройдет успешно, – сказала Хэдли. – Кто-нибудь читал отзывы на «Коммуниста в до…»?
– Тс-с! Когда произносишь некоторые слова, солнце краснеет и налетает саранча! Я посмотрю в «Бродвей Спот», – отозвалась Пейдж, ухватившись за предлог полистать упомянутую газету.
На самом деле она хотела пере-пере-перечитать последнюю статью Эддисона Де Витта[16]. И пере-пере-пересмотреть крошечную фотографию над ней – не изменившийся с начала своей хроники, век назад, когда Пейдж еще ходила в школу, он был на ней таким обольстительным, таким молодым, таким…
«Ты бы не узнал меня, Эддисон… Я добилась успехов, имей в виду. Я теперь в Актерской студии. Да, сэр. Я близко знакома с мистером Казаном и мистером Страсбергом. Я даже играла в „Гран Театро“ в Гаване. О Эддисон, Эддисон…»
– Бред. Какого дьявола Манхэттен работает костюмершей? Она танцовщица, черт возьми. И даже чрезвычайно одаренная. Это и к тебе относится, Хэдли, – безжалостно продолжала Урсула. – Бросайте вы эти грязные работенки. Кому нужны талант и страсть, если не отдаваться им душой и телом?
Шик указала пальцем на радиоприемник. Тотчас все подхватили хором мотив рекламного ролика:
…турбопаровой утюг «Дженерал Электрик»!
На всех парах он гладит и разглаживает!
«Дженера-а-а-ал Электри-и-и-и-ик»…
Несмотря на оркестр, голос Урсулы легко было узнать.
– Тл-ле-е-ек.
– Душо-о-о-о-ой и те-е-е-елом? – проворковала Эчика.
– Тала-а-а-ант и стра-а-а-асть? – передразнила ее Шик.
Урсула швырнула салфетку, которая приземлилась на голову Эчике.
– Я, по крайней мере, пою. Голос – это мускул. Мускулы накачивают, и не важно, какими гантелями. Уж лучше…
Дверной звонок сократил отповедь, обещавшую быть радикальной. Хэдли сунула Огдену под нос в спешке подогретое какао.
Черити вылетела из кухни со скоростью пушечного ядра. Она кинулась к двери, опередив Истер Уитти, и та вернулась к буфету, где звонок прервал ее занятие – она расставляла бутылки текилы.
Прежде чем открыть, Черити поправила локоны тремя пальцами и глубоко вдохнула через нос.
– О… Кросетти. Это вы?
Она старалась не показать, до какой степени разочарована.
– Тебе везет! – сказал молоденький рассыльный, исполнив на пороге чечеточное па. – У меня радости на двоих. Тебе от нее не уйти.