Откинувшись на спинку кресла, Денис потер щетину. С одной стороны, было забавно, что до сих пор темно, а с другой, ощущал мерзковатое предчувствие тревоги и неприятное ощущение надвигающейся беды.
В приоткрытую дверь кабины из салона заглянул дед:
– Который час? Не светает что-то.
Денис выбил сигарету из пачки:
– Шесть сорок восемь, дедуль.
Дед хмыкнул.
– Так неверно они у тебя ходят. Темно ведь есчо.
– У нас с часами строго, дед. По графику работаем. За опоздание штрафы.
Старик пробормотал что-то себе под нос и пошаркал на свое место.
На конечной у Дениса выдалось десятиминутное окно, и он заглянул в диспетчерский домик.
У Сергеевны – диспетчерши, бубнил телевизор. Цикорий в кружке исходил паром.
– Это что творится-то, а? – начала Сергеевна своим звонким голосом, когда появился Денис.
– А что творится, Сергеевна?
– Как что? Солнце пропало!
Денис положил ленту перед ней, чтобы она списала номер крайнего билета.
– Я на «Героев-чернобыльцев» это понял, что не по времени темно. Ненормальная тема какая-то.
Денис подошел к кулеру и налил стаканчик холодной воды:
– Что по ящику говорят?
Сергеевна переписала номер билета и стянула с носа очки для чтения:
– А ничего не говорят. Сижу, жду вот, как на посту. Сам-то что думаешь?
Денис осушил стаканчик и довольно выдохнул:
– Все будет пучком. По ящику скажут, что все хорошо.
– Дай бог, дай бог.
Она закусила дужку очков:
–А что будет, если так и дальше все продолжится?
Денис повернулся к окну. Ответа на ее вопросы у него не было. Страшно подумать, что будет дальше.
Авто ползли в пробке по проспекту. Терещенко пробежался глазами вдоль пробки до конца улицы и спросил:
– Где сегодня сто первый? На моей линии?
– Не вышел. Заболел. А зачем тебе он?
– Да так… дело есть одно.
Сто первый должен был ему пять тысяч. И Денис намеревался напомнить ему, что пришло время отдать долг.
– А кто вместо него? – спросил он.
– Света Чайка.
– Тру-ту-ту… Светик-цветик-семицветик.
Кучерявая блондинка свела с ума половину депо. И Терещенко тоже на нее иногда поглядывал.
Сергеевна вытащила из стола ящик, достала пузырек валидола. Накапала в кружку с водой:
– Сны что-то плохие в последнее время. И такая жуть, такая жуть!
Терещенко повернулся:
– Это всего лишь сны, Сергеевна.
– Снился Петька мой покойный. На вокзале был. Как будто ждал что-то. Не меня ли?