– Что и говорить! Была бы здорова, встретила бы его и привела бы… И получка была бы цела, и хозяйке бы денежки отдали, и неделю сыты были бы! – прошептала другая старушка.
Девочка тревожно посмотрела на старух и на мать. Она слышала, что те говорили.
– Анютка, ты чего глазёнки-то на нас уставила? Поди сюда, милушка, – сказала одна из старух, улыбнулась и поманила девочку к себе.
– Я так… ничего, – ответила та, но не пошла.
Мать её опять заворочалась, застонала… Девочка привстала на цыпочки и заглянула в лицо матери, с её губ готов был сорваться обычный вопрос, но она удержалась. Мать затихла и, видимо, задремала.
Хозяйка опять заспорила с кем-то, требуя денег.
– Тётенька, маменька заснула, кажется, – робко проговорила девочка, подбегая к полной женщине с красным носом, стоявшей у печки, дёрнув её за рукав, взглядом умоляя не шуметь.
– Прочь пошла! Что мне твоя маменька! – крикнула хозяйка. – Что вы мне, деньги, что ли, платите?! Твой батюшка опять пропьёт получку-то. А я сиди на бобах! Разве мне легко такую голь содержать?..
Девочка, как котёнок, шмыгнула в свой угол. Там она присела на пол и завозилась, выбирая из корзины какое-то тряпьё, спешно закутывая ноги, обматывая голову…
– Бабушка, дайте мне ваши башмаки надеть, – шёпотом попросила Анюта, подходя к той старухе, которая её раньше манила.
– У меня только один, а другой совсем пропал, оба нельзя надеть, Анюточка… Бери один. Да ты куда собираешься-то? – ласково спросила старушка.
– Так… – уклончиво отвечала девочка и прибавила: – Другой у меня есть: это мамина валенка! – Она показывала огромную стоптанную валенку.
– Да ты куда собираешься? – спросили обе старухи в один голос. – Уж не за отцом ли? Так смотри: на улице холодно… Замёрзнешь… И отец тебя приколотит… Не послушает он тебя… Сиди-ка дома. Чего там…
Но девочка не послушала старух и усердно одевалась, накутывая всё, что могла достать.
Ей было на вид лет шесть-семь; по росту это был крошечный ребёнок, а по взглядам, по уверенным движениям – уже взрослый человек, немало видевший на своём веку горя и забот.
– И тяжёлое же житьё нашей Анютке. Не видит она красных дней: мать хворая, отец выпивает, – сказала одна из старушек, покачав головой. – Да, у господ-то такое дитя берегут, нежат… А у нас, в бедности, сама всё делает, да слава богу, если хлеб каждый день ест.