– Ну, и? – спросил я.
– Да как же? Вот, смотри.
Она повернула проекцию черепа левой стороной ко мне. Сосцевидный отросток височной кости казался увеличенным. Я приблизил изображение, чтобы рассмотреть внимательнее.
– Генетическая аномалия?
– Я проверила, с геномом все в порядке.
– Что тогда? Травма? Воспаление?
– Пока не знаю. Запустила молекулярное сканирование. Жду результатов.
Я сел в кресло в углу кабинета. Ближайшие пару недель предстояло корпеть над отчетом по результатам раскопок. Проводить анализы, составлять планы и графики. С одной стороны, многие процессы были автоматизированы, с другой – ИИ Второго Поколения ограничивался директивами Хасперса, поэтому никогда не мог полностью заменить разумное существо, обладавшее свободой воли. Кроме того, начальство настаивало на том, чтобы текст отчета ученые составляли сами. Этого я понять не мог совершенно. Зачем заставлять работников по тысяче раз прописывать одни и те же шаблонные фразы, если с этим мог справиться любой алгоритм? Но в «Заслоне» были непреклонны. Похоже, у кого-то просто пунктик на этот счет.
В середине XXI века, уже после Исхода, именно «Заслон» выиграл тендер ООН на контроль искусственного интеллекта. Очень скоро организация стала одной из самых влиятельных, поскольку только у нее был доступ к исследованиям того, что осталось от ИИ Первого Поколения. Чудеса технологической сингулярности все больше проникали в жизнь обычных людей, но раньше всех оказывались в «Заслоне». В том числе в нашей Лаборатории. На фоне этого, подход к отчетам казался анахронизмом из тех дремучих веков, когда род homo с улюлюканием скакал по веткам и только мечтал спуститься в саванну.
– Готово, – прервала мои размышления Юля.
Я вгляделся в голограмму.
– Постой. Быть не может… У него что имплант?
Автомат синтеза еды натужно всхлипнул и выплюнул из своего чрева праздничный ужин. На столе уже стояла открытая бутылка вина, за которой я залетел в магазин натуральных товаров, букет и пара натертых до блеска бокалов. Осталось достать свечи и можно было спокойно дожидаться возвращения Марины.
Ужин при свечах – ритуал, который соблюдался уже десять лет, с тех самых пор, когда мы начали жить вместе. Свечи были в ресторане на первом свидании; в ванной, где мы впервые занялись любовью; на веранде самораспаковывающегося дома, во время первого совместного путешествия. Почему-то мне казалось важным хранить эти воспоминания и поддерживать их постоянным повторением одних и тех же действий. Однажды Марина сказала мне: «Надоели уже свечи, давай придумаем что-то новое». Я не удивился, она всегда искала новизны. Но и придумывать ничего не стал: меня все устраивало. При виде свечей я погружался в воспоминания о бурной молодости, и мне казалось, что мы все те же – бесконечно влюбленные друг в друга.