– Ситуация изменилась. До недавнего времени да, мы предпочитали работать с вами, Магаданом и частично Приамурьем. Но в руки наших агентов, работающих в рейхе, попал крайне… интересный документ, представляющий огромную ценность для маршала Жукова и его приближённых. Я бы даже сказал, документ абсолютной важности.
– А почему нельзя передать этот документ нам, Русскому Сопротивлению? Или напрямую президенту республики? Я знаю, репутация Матковского сильно подмочена, но это уже совершенно не тот человек, которым он был в сороковых. Он искренне ненавидит японцев, несмотря на всю ту власть, которой они его одарили, и целиком сочувствует нашему делу. Поверьте, он не станет…
– Мистер Саблин, моему руководству известно, что представляет из себя режим Михаила Матковского, будьте уверенны, – холодно пресек его возражения Кюри. – Тем не менее, передача таких ценных бумаг не может быть осуществлена ему. Поверьте, если бы мы могли обойтись без сотрудничества с «чёрными», мы бы нашли способ. Тем не менее, на данный момент только у Жукова есть то, чего нет ни у одной другой политической силы на территории России.
– И что же это? – с недоверием спросил Саблин.
– Независимость.
И это было горькой правдой. Как не старались участники Русского Сопротивления, действующие в республике, как не пыжились ленинцы и кировцы в Магаданском Содружестве Городов, как бы не декламировал Родзаевский в своём Приамурье построение «подлинно русского и подлинно национального» государства, но именно фанатики из Чёрной Армии оставались единственной реальной политической силой во всём бывшем Союзе. Они единственные, кто не сложил оружия после разгрома Красной Армии. Единственные, кто продолжил бороться за Россию. В страшные дни весны сорок пятого, когда всё висело на волоске, они получили от президента Рузвельта пять ядерных бомб, недавно испытанных американскими учёными. Это было то самое «оружие возмездия», о котором грезил ещё Черчилль, когда вместе с британской армией прятался в Шотландских горах. Правда, храброму британскому премьер-министру не суждено было дожить до того дня, когда это оружие пустят в ход. Впрочем, как и всей Британской империи, чьё солнце окончательно зашло во всё том же сорок пятом. Отмщению было суждено свершиться в России. Пять ядерных ударов обрушились на немецкие армии волной из огня и радиоактивных изотопов, сминая стройные и казавшиеся непобедимыми ряды Вермахта. Хитрым и осторожным азиатам хватило чужого примера, чтобы немедленно остановить наступление, которое они вели от самого Владивостока и начать переговоры с маршалом Жуковым, в ту пору уже взявшим власть в свои руки. Это была первая и, пожалуй, единственная победа русского народа в той войне. Победа, доставшаяся неимоверно тяжелой ценой. Тысячи солдат, прошедших всю войну, тысячи закалённых в боях ветеранов в одну секунду сгорели в горниле ядерного пламени. За ними последовали и их командиры: героические генералы и маршалы, видевшие и горящий Киев, и вымирающий от голода Ленинград, и отравленную химическим оружием землю Чебоксар. Те самые маршалы, что организовали августовский путч, арестовав Кирова и всю его преступную и бесхребетную клику, дав при этом шанс на спасение всей России. Самые известные из них, любимцы пропаганды и простых солдат: Конев, Тимошенко и Василевский отдали свои жизни ради выживания собственного народа.