– Вот как…
– Я отомщу за тебя, за наше убитое будущее…
– Не надо. Ничего не вернуть…
– Не волнуйся, я уже всё придумала, и они тоже получат своё…
– Не надо, успокойся. Тебе надо жить…
– Я и живу, – сказала она. – Живу, чтобы воздать им должное… Я нашла способ. И… мне пора.
Она встала и вышла. Он снова не нашёл её в комнатах и на этот раз решил выйти в дверь на лестницу. Но не смог. Он очень удивился и впервые испытал страх за себя. Чего бояться, в сущности, мертвецу? Но ещё нигде он не встречал преград. Порой он даже думал, что может через весь земной шар вот так… Насквозь…
Он метался по квартире, не в силах понять, как выбраться. Это был не его мир. Не мир живых. Клетка. Тюрьма. Что-то серое, тягучее и удушающее обволакивало. Он готов был поклясться, что ему трудно здесь дышать.
«О, Боже, выпустите меня отсюда».
Он зажмурился, как будто сжался весь в комок и снова оказался в палате.
Она была на месте. Мать читала. Вроде ничего больше не происходило.
Он подошёл к двери палаты и попытался пройти сквозь неё. Проще простого. В коридоре сновал персонал, лениво слонялись больные и визитёры. Он тоже походил туда-сюда.
В холе что-то бубнил ящик. Он прошёл мимо, но ему показалось знакомым лицо на экране. Он вернулся. Так и есть. Этот малый был в скорой, которая его забирала с места ДТП.
«Это у него на руках я умер».
В новостях сказали, что парня нашли дома в постели нашинкованного на кусочки предположительно чем-то вроде бензопилы.
Он в ужасе отшатнулся от телевизора. К счастью, он не помнил, как было больно после аварии. Слишком быстро умер. Но парню-фельдшеру определённо не повезло. Причём вообще очень сильно.
***
– Ты знаешь, я так устала, – сказала она глядя в зеркало, – что вместо лица вижу какой-то серый овал. Надо выспаться.
– Да, конечно, – только и сказал он.
– Ещё пару дел и я совершенно для тебя освобожусь.
Он только кивнул.
– Как тебе новое платье? – она встала и повертелась перед зеркалом.
Зеркало не отразило ничего.
– Оно прекрасно. Ты куда-то собираешься?
– Не ревнуй. Это для дела. Не могу же я провожать человека в последний путь в банном халате?
Он не успел ни удивиться, ни задать вопроса. Она вышла, и снова в квартире стало пусто.
Смутная тревога, предчувствие? Или он уже знает, но опять не может смириться? Этот серый, неприятный мир. Её мир. Он так хотел быть с ней.