Хуланы опять толкнула дро боко.
– Кана дыкх и шун.
Николаё Петровичё дыкхэлас, со ёй тэрды ангил скаминд, на камэл тэ джял про штэто, пхэндя:
– Бэшэнти, Шелоро Романова.
Ёй только покосиндяпэ прэ лавка. Сыгэс сунула васт дрэ кофтакиро вырезо, про колын, вытырдыя со – то, и почюдя про скаминд.
– Со ада?
Шелоро пояснила:
– Адай дэш мардэ.
Николаё Петровичё сыр коршуно вытырдыя жилисто мэн.
– Савэ дэш мардэ?
– Миро штрафо. Чин пал мандэ, и отмэк манушэн кхэрэ. Адай по мардо. На патяс – перегин. Савэ мангэ дэнас, дасавэнца и плэскирав. Если набут…
Николаё Петровичё возмущениёса пхэндя, аж с присвистом:
– Тумэ джинэн, со явэла пало неуважениё ко сэндо?
Шелоро искреннё здивиндяпэ:
– Саво неуважениё? Если бы не уважала, ко утро на розгэнэпэс адацир. Рома камэн тэ поракирэн. Мэ пэскиро штрафо камам добровольнэс тэ отдав. Чин лэс, Николаё Петровичё, пал мандэ, и отмэк манушэн.
Николаё Петровичё брезгливо отчюрдыя ловэ, ёнэ едва на пынэ про пато.
– Тумэ со, закамлэ адалэнца ловэнца мэлалэнца тэ откинэнпэ?
Шелоро роспхурдыя накх. Посыкадыя, со ёй розмарласпэ буряса, нэ ёй пхэндя:
– На куч, Николаё Петровичё. Тут и гаджё, и рома уважают дро посёлко, а ту мангэ бида кэрэс. Состыр мэлалэ? Каждо мануш получкирэл пал пэскири буты, сави джинэл. И ту, Николаё Петровичё мирэнца ловэнца не брезгуй. Адай палэ сарэ дэвэса, со прогулиндём. Прэ кукуруза мангэ бутыр и на плэскирэнас.
Собы пхэнэлас Николаё Петровичё не известно, нэ лэскиро соседо пхэндя:
– А ту бы на чюрдэсас патря дрэ кукуруза, может, и бутыр выджялас бы.
Шелоро покачиндя шэрэса:
– Амэнгэ дасави буты на подджял.
– Состыр тукэ на лачи буты?
– Ту, бригадиро, ман про лав на стар. Думинэс, ту екджино адай само годявир? Камэс тэ старэс – лэ штрафо. А камэс чячипэ мандыр тэ уджинэс – пошун. Мэ же на пхэндём налачи буты, мэ пхэндём со нанэ романы ёй. Тэлэ амари природа на подджял. Кон со джинэл, кэ со присыклыя. Амэ – мануша природатыр. Амэнгэ чейно времё, собы присыклыям.
Адай трито моло палэ бельвеле хуланы ткнула дро боко:
– Шун, шун. Кана пал адая природа мири квартирантка Настя вчинэла. Сыр ромны ромнякэ.
Тэло перво рядо колыхнулся калэбалэнгиро кусто. Кэрдяпэ тишина. Настё презрениёса спучья:
– И пэскирэндыр чаворэндыр ту камэс тэ откинэспэ дэшитконаса?
Шелоро дякэ же, сабнаса пхэндя:
– Мири чаворэ, Настё, адай ни причём. Ту биян англыдыр пэскирэн. Нэ ангил ромэс пэскэ латх, А то ту, чёрори, на джинэс, пал конэстэ тэ джяс. Тэрно, или бродато.