– И как же узнать, что собой представляют другие его плоскости? – спрашиваю я, пытаясь принять позу, в которой не так больно сидеть.
– Человек не может это узнать, – она счастливо смеется, словно сама – не человек. Опять рассматривает капли вина на стенках бокала. – Не зря же космос такой огромный. Человеку и жизни не хватит пролететь там приличное расстояние. Это только граница.
Граница, не похожая на границу.
Обман.
Я сел за стол и спросил:
– Может, поужинаем сегодня где-нибудь?
– Я занята. У меня клиент с ПТСР. И еще один, с неврозом.
– А профессионального выгорания у тебя не будет?
Все, что я запомнил из редких разговоров Марины о работе: психолог должен следить за своей занятостью и строго контролировать количество клиентов. Именно этим она объясняла свой более чем свободный график. А теперь она демонстративно увеличивала часы. И не хотела со мной разговаривать.
– Ты – мой герой! – сказал я и снова попытался ее обнять. – Решила спасти всех людей на планете?
Резким движением руки Марина стряхнула крошки со стола на пол.
– И почему после тебя так грязно всегда?! – сердито спросила она.
Встала и вышла из кухни.
И только я потянулся за бумажными полотенцами, чтобы протереть стол, пришло СМС.
Два слова, которые стояли у меня перед глазами, пока мыл посуду, чистил зубы, собирался на работу.
Я вышел на улицу и сел в автобус, но все еще не видел ничего, кроме этих двух слов. Я непонимающе всматривался в мелькающие многоэтажки, слепо ловил отблески солнца в окнах. Пытался выхватить из пролетающего мира доказательства, свидетельства произошедшего. Но ни доказательств, ни свидетельств не было. Ни намека на то, что случилось.
Мир, который Чагин хотел сделать лучше, ничего не заметил. Мир не заметил, что Чагин умер.
0.2.1. Сознательный выбор
Со мной никто не разговаривал.
Лицо немело, зубы плотно сжимались. Я поискал глазами и нашел свое отражение в темном экране телевизора. И там, среди грязных пятен и в разводах пыли, обнаружил на губах улыбку, дежурное участие в беседе.
Я сделал над собой усилие и разжал челюсти. Но получилось еще хуже. Лицо перекосило, свело судорогой. Казалось, в экране не мое лицо. И вообще не лицо. А страшная маска. Она испугала меня бессмысленным выражением, отсутствием эмоций. Посмотри еще секунду, и изо рта слюна потечет.