Я отвернулся, закрыл лицо руками и глубоко вдохнул. Это не я сидел в стороне от всех, не я медленно пил третий стакан виски, не я высокомерно считал разговор приятелей пустой болтовней. Не у меня мышцы лица немели, а зубы крепко сжимались. И не мое отражение показывал телевизор. Не мое – а Чагина.
Это Чагин, а не я, никого не интересовал. Это к Чагину не подходили. С ним не заговаривали. Каким бы великим ни был его проект и как бы ни старался Антон спасти мир или сделать его лучше, никому Чагин не был нужен.
«А, может, и работа его никому не нужна, – подумал я. – Человечество не нуждается в том, чтобы его спасали. Никто не нуждается. Я, например, – нет!»
Бармен посмотрел на меня, и я жестом попросил повторить заказ.
Другие пили пиво, обсуждали новости, взрывались смехом. Сергей, задирая подбородок, рассказывал о кадровых перестановках на работе. Паша встревал с вопросами и уточнениями. Лысый саркастически улыбался и отпускал пьяные шутки. В одной руке он держал стакан с пивом, в другой – рюмку с водкой. Девушка Лысого сидела рядом и, скрючившись, листала в смартфоне ленту новостей. Иногда отвечала на сообщения. Два незнакомых парня в толстовках тихо спорили о видеоиграх.
Бармен принес мне виски и забрал пустой стакан. Я молча кивнул. Я не мог раскрыть рот. Словно закупорил, сам себя заковал в молчании.
«Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали», – подумал я и залпом выпил виски.
Захотелось набрать номер Марины. Услышать, с каким удовольствием она на меня ворчит. Я положил на стол деньги, встал и пошел к выходу из бара. В дверях пьяная женщина наступила мне на ногу, обдала смешанным запахом алкоголя и рвоты.
Я снова подумал о Чагине. Антон не искал в мире доказательств, свидетельств или намеков. Ему и в голову не приходило сомневаться в том, что он, Чагин, миру необходим.