– Слушай, Чагин не из тех людей, что…
И тут он что-то услышал. Уловил в моей интонации. Непонимание? Растерянность?
В конце концов, мое мнение могло быть ошибочным. Я и сам в нем сомневался. Боялся упустить важное. Стоило мне отойти от компьютера с открытым на нем кодом, я снова к нему возвращался. Сам себе не верил, и все время спешил удостовериться, не упустил ли я что-нибудь из виду.
Может, я плохо проверил? Может, просмотрел какие-то строки в коде? Не обнаружил между ними взаимосвязь?
Директор отложил вилку и посмотрел на меня в упор. Его широкие ноздри часто раздувались.
– Тогда еще раз посмотри, – Вышинский с жаром наклонился ко мне, и я почувствовал в его дыхании котлетный запах. – Ты же и не сидел почти. Сколько прошло, несколько недель? Что можно понять за это время?
Последние дни я только и делал, что проверял и перепроверял. И так от этого устал, что хотел одного – чтобы этот код проверяли другие.
Может, его нельзя расшифровать? Может, каких-то строк не хватает? Или, наоборот, они лишние? А, может, расположены в неверном порядке?
От этого бесконечного количества «может» я забыл другие слова. Забыл, что обычно уверен в своей работе.
– Есть целые компании для оценки кода. У них намного больше опыта, чем у меня. Я уверен, что они расшифруют код.
Я вообще не должен был браться за эту работу. Только не я. Не я должен был ставить точку в проекте, выносить приговор работе Чагина.
Со стороны это выглядело как реванш. Месть за нанесенную когда-то обиду. Мне приходило в голову, что подсознательно я хотел, чтобы Чагин облажался. А, значит, мог проигнорировать ценность его работы.
– Понятно, – сказал Вышинский. – Ладно, иди. Я что-нибудь придумаю.
Я неуверенно встал. Оглядываясь на директора, пошел к выходу. Я знал, что нужно делать: оставить код Чагина и запускать собственный стартап. Но меня не оставляло ощущение, что я что-то упускаю. Словно не справился с загадкой. Удовлетворился ответом, лежащим на поверхности.
Словно у программы Чагина было второе дно.