Вслед за Любомудровым ввели еще двоих. Осужденных выстроили в ряд, конвоиры начали их обыскивать. У одного обнаружились в кармане бушлата наручные часы, конвоир положил их себе в карман.
Когда всех обыскали, один из конвоиров скомандовал:
– Лицом к стене!
Осужденные развернулись.
– Раздеться до нижнего белья!
Осужденные начали раздеваться. Один, совсем еще юноша, оставался в кальсонах и шерстяной кофте.
– Я сказал «до нижнего белья»! Кофту снимай, – закричал на него конвоир.
– У меня нет нижнего белья.
– Снимай, говорю тебе, – сказал конвоир, ударив его рукояткой револьвера по голове.
Парень снял кофту, оставшись в одних кальсонах, которые придерживал руками. Он был очень худ и сильно дрожал. На вид ему было лет шестнадцать.
«Боже мой, таких-то за что?» – подумал Любомудров. Ему самому в нижнем белье сразу стало очень холодно и с каждой минутой становилось все холоднее.
Когда их вывели наружу, уже светало. Облака на востоке окрашивались в розовый цвет.
Осужденные шли по вытоптанному ноябрьскому снегу: кто-то в дырявых шерстяных носках, кто-то в портянках, кто-то босиком. За каждым шел конвоир, подталкивая его в спину.
Вдруг один из осужденных бросился в сторону.
– Стой, стрелять буду! – закричал конвоир, выхватил из кобуры револьвер и сделал несколько выстрелов.
Беглец упал.
Остальные продолжали идти.
Отец Константин шепотом произносил молитвы.
Их подвели к краю глубокого длинного рва.
На дне в предрассветном тумане были хорошо различимы трупы, лежавшие вповалку.
Конвоиры достали револьверы, приставили их вплотную к затылкам осужденных.
Раздались выстрелы.
Один за другим убитые падали в ров.
* * *
В ту ночь на Бутовском полигоне расстреляли 189 человек, из них десять православных священнослужителей. Пятеро ныне причислены к лику святых: епископ Никита (Делекторский), протоиерей Арсений Троицкий, игумен Варлаам (Никольский), иеромонах Гавриил (Гур), священник Константин Любомудров.
Бутовская «фабрика смерти» работала вплоть до 1950-х годов, но наибольшее число казней пришлось на период с августа 37-го по октябрь 38-го.
За это время расстреляли более двадцати тысяч человек.
Самым младшим из убитых было четырнадцать-пятнадцать лет.
Самому старшему – митрополиту Серафиму (Чичагову) – шел восемьдесят второй год. Он уже не мог самостоятельно передвигаться, и к месту казни его несли на носилках.