***
– Жрать будешь? – спросил Степан, обнаруживший под соседним деревом сразу три свеженькие сыроежки – две розовых и одну зеленую.
– Я такого не хочу, еще сдохнешь от них, – помотав головой, отказался Федор.
– Ешь, не дури! – Степан, уже жуя один из грибов, выбрал из двух оставшихся тот, который поменьше, и протянул его Федору. Какого черта тебе бояться, ты и так, и так, все равно сдохнешь. На, ешь!
Федор, не отвечая на откровенную «любезность» друга, взял брезгливо гриб, осмотрел его со всех сторон, понюхал, ковырнул пальцем белые пластинки под шляпкой, потом, наконец, отломил небольшой кусочек, и, поморщившись, стал жевать. Степан со своим вторым грибом разделался решительно и быстро, и тут же подвел итог:
– Если сегодня-завтра жратвы не добудем – нам хана!
***
На районном призывном пункте Еловскую ватагу расщипали по разным командам: коренастый Митрофан Целовальников приглянулся мореману с Северного флота; Юрец Хлепестунов да Мишка Трифонцев аккурат подошли франтоватому лейтенанту в фуражке с зеленым околышем, набиравшему бойцов на Амурскую погранзаставу, рослый Кузьма Самарин, Зойкин брат, попал в ВВС, ну, ясно, что не летчиком, а в часть обслуживания, да только беда в том, что в летных частях служба не год, а все три. Вот и выходит, что больше всех повезло Степану и Федьке, вот уж судьба, и здесь оказавшихся вместе, им досталась доля простых пехотинцев, а, значит, и служить только один год, да еще и в тихом гарнизоне в недавно присоединенной к Союзу Западной Белоруссии.
Прозрачная березовая роща, в которой располагался военный лагерь их батальона, находилась всего в нескольких километрах от городка с поэтичным названием Августов новообразованной Белостокской области. И хотя отсюда было рукой подать до германской границы, это никого особо не тревожило, ведь с Гитлером у нас был Пакт о ненападении, и вдобавок, на каждом политзанятии комиссары различных рангов рьяно убеждали бойцов, офицеров, да и самих себя в нерушимости этого договора.
***
– А места тут совсем глухие, – помолчав какое-то время, подал голос Степан, – почитай уж второй день идем, а жильем человеческим и не пахнет.
– Так это хорошо али плохо? – судорога боли пробежала по лицу Федора.
– А хрен его знает, – снимая хромовые командирские сапоги, чтобы дать подышать ногам, честно ответил Степан. – Однако, думаю, на немцев тут вряд ли наскочим, это – одно, а другое то, что ежели все-таки на какой дым выйдем – деревня ли, хутор, все едино, то, может и не погонят нас селяне.