– А если, устав распыляться словесно, они решат напасть.
– Нападут – значит, поплатятся. Но мы первыми нападать не будем. Это не военные, а крестьяне.
– Это – предатели.
– Пока еще нет, – помотал головой Командир, – Но пушки держите наготове, – окинул взглядом всех стоявших рядом с ним бойцов, заметил подошедшего Аминьо, подозвал его пальцем к себе.
Он сразу подтянулся, нервно сглотнул, протиснулся между Марко и Хорхе:
– Да, Командир?
Индеец наклонился к самому его уху.
– Где Чаби?
– Не знаю. Я помогал ребятам с погрузкой и не видел, куда он ушел. Думал он здесь, с вами.
Командир недовольно поморщился.
– Минко, найди его, – попросил он шепотом, – Нечего моему сыну тут шататься одному, когда у местных такой настрой. А когда найдешь, возвращайтесь с ним в лагерь, ясно?
– Да. Но почему, Командир?
– Если начнется заварушка, я не хочу, чтобы Чабио здесь находился.
– Может, все еще обойдется? – с надеждой спросил он.
Командир снова взглянул на своего брата – отважного бестиария, наконец перенявшего инициативу и начавшего метать дротики благоразумных слов в освирепевших тварей…
– Может и обойдется. Но я не хочу рисковать. Уведи Чаби.
– Слушаюсь, Командир!
Найди его – уведи его- Командиру легко говорить! А вот он ни сном, ни духом, где теперь искать мальчишку. И уж тем более, он понятия не имеет, как заставить Чаби вернуться в лагерь. Он слишком хорошо знает своего друга. Да стоит мальцу только услышать, что тут что-то без него затевается, и шиш два он согласится уйти в лагерь! Может схитрить? Наплести что-нибудь в духе «если сейчас же не смоемся, нас заставят грузить еще одну повозку»… Или нет, лучше сказать: «Враг приближается. Нужно предупредить об этом оставшихся в лагере» – тогда он точно согласится. Вот только нужно его найти…
Он вышел на ту улицу, где по лживым уверениям Тобо, малец якобы зажигал с его красоткой, встал, осмотрелся, озадаченно сковырнул носком ботинка втоптанный в пыльную дорогу бычок самокрутки – из тех, какими частенько баловался его друг…Определенно, Чаби здесь проходил. Вот и свежие следы от его сапог – на пару сантиметров больше его собственных – без разбору: по дороге, по кочкам, по лужам – отпечаток ребристой подошвы в чавкающей грязи – свернул с дороги к одному из самановых домиков. А вот и другой след – маленький, изящный, женский с круглой ямочкой от каблучка… Диковинным узором – перемежение его следов, ее следов – в беспорядочном кружении, в истаптывающем друг друга путанном свиле, в таинственном вальсе. И – нет, не врал ему Тобо – взбудораженное воображение уже вырисовывает их тела, впившиеся друг в друга судорожным объятием страсти, вырисовывает их губы – мягкие и податливые как необожженная глина – слившиеся, слипшиеся друг с другом вкусом горькой помады и сладкой слюны, и закрывшиеся от блаженства и стыдливости глаза Чаби, и его ладони, рыскающие на ощупь по ее талии, спине, бедрам…И кружатся –кружатся семинильные шажки обоих – то отступая, противясь, то уступая, поддаваясь, а потом тонкой вырвавшейся из круговорота змейкой, убегают к порогу домика.