Счастье художника – быть признанным и понятым. «Я хочу быть понят родной страной…» – писал Маяковский. Кажется, Максим Горький был счастлив: известный писатель, авторитет. Однако нельзя с уверенностью сказать, что он был понят. Несомненно, личность Горького – одна из самых сложных и интересных во всей истории русской литературы.
За Алексеем Максимовичем Пешковым прочно закрепился псевдоним Максим Горький, им же самим придуманный и им же прожитый: Горькое детство в Нижнем, отрочество – «в людях», суровые университеты юности, многочисленные работы, странствия… А после – вхождение в литературу, знакомства с писателями. Всю свою жизнь Горький любил и ценил людей: ещё молодым человеком он занимался благотворительностью, уже будучи признанным мастером, известным издателем, помогал начинающим литераторам, защищал от цензуры коллег.
Автор «Песни о Буревестнике», сам – Буревестник революции, Пешков был человеком сомневающимся, часто его мысли были несвоевременны. Около двадцати лет он прожил в своеобразной полуэмиграции: между советской Россией и Италией, между принятием революции и сомнением. Последние годы своей жизни Горький провёл на родине, в России. Жил в это время М. Горький в одном из красивейших домов Москвы – в особняке Рябушинского у Никитских ворот. Сейчас там располагается музей-квартира А. М. Горького.
«Ведь он был очень одинок, дорогой Горький, и его сердце было переполнено грустью и нежностью, которыми он не мог поделиться с теми, кто его окружал. Он поделился бы со мной, а я с ним. Ну вот! А теперь всё кончено, навсегда…» – так говорил о Горьком французский писатель Ромен Роллан, узнав о смерти друга.
В Московском дневнике Роллана, посетившего СССР летом 1935 года, – и восхищение советской Москвой, и скептические замечания. Фигура Горького вырисована с необычайной аккуратностью, с какой-то аккуратной недоговорённостью. Столь аккуратно оттого, что многое не было сказано, или оттого, что многое было понято, – мы не можем сказать. Горький остаётся для нас столь же великим и значимым, потому – его непросто понять и разгадать век спустя. А быть может, совсем не нужно разгадывать Горького: с нами его тексты.