– Так ты совсем ничего не помнишь? – спросил он. – Ни свою семью, ни друзей?
Перси провернул в пальцах бусины у себя на шее:
– Только отголоски. Смазанные картинки. У меня есть девушка… Я думал, что она будет в лагере. – Он внимательно посмотрел на Фрэнка, словно обдумывая, говорить или нет. – Ее зовут Аннабет. Ты ее не знаешь?
Фрэнк помотал головой:
– Я знаю всех в лагере, но Аннабет здесь нет. А что насчет твоей семьи? Твоя мама смертная?
– Видимо, да… она, наверное, с ума сходит от переживаний. Ты со своей мамой часто видишься?
Фрэнк остановился у входа в термы и взял с полки несколько полотенец:
– Она умерла.
Перси нахмурился:
– Как это случилось?
Обычно Фрэнк лгал что-нибудь насчет «несчастного случая» и сворачивал разговор. Иначе эмоции грозили его захлестнуть, а в Лагере Юпитера плакать нельзя: нельзя показывать слабость. Но говорить об этом с Перси почему-то было не так тяжело.
– Она погибла на войне, – сказал он. – В Афганистане.
– Она служила в армии?
– В канадской. Да.
– В канадской? Я не знал…
– Большинство американцев не знают. – Фрэнк вздохнул. – Но да, у Канады там есть войска. Моя мама была капитаном. Она стала одной из первых женщин, погибших в бою. Она спасала солдат, оказавшихся под вражеским огнем, и… не вернулась. Сразу после похорон я отправился сюда.
Перси кивнул. Он не выпытывал подробности, и Фрэнк был ему за это благодарен. Еще Перси не стал говорить «мне очень жаль» или еще что-нибудь из серии вежливых благожелательных комментариев, которые Фрэнк ненавидел: «Ой, бедняжка. Тебе, должно быть, так тяжело. Прими мои искренние соболезнования».
Перси вел себя так, словно ему приходилось встречаться со смертью и он по себе знал, что такое горе. Важно просто слушать. Пустые сожаления не нужны. Единственное, что может помочь, – это продолжать жить, продолжать двигаться вперед.
– Ну что, покажешь мне эти ваши термы? – предложил Перси. – А то я на чушку похож.
Фрэнк выдавил улыбку:
– Есть такое.
Они зашли в наполненное паром помещение. Фрэнк подумал о бабушке, маме и своем проклятом детстве – спасибо Юноне и волшебному кусочку дерева, – и ему почти захотелось тоже забыть о своем прошлом, прямо как Перси.