Я даже лифт не стала вызывать, словно ветер, домчалась до своей квартиры, только слегка запыхавшись, бросила пакет с продуктами, потом сбежала по лестнице вниз. Но у подъезда никого не было.
Я подождала, но Ваня не ехал. Может, я перепутала, не разглядела издалека? Тогда я достала мобильник и позвонила, чтобы узнать точно. Но Ваня не ответил, и вообще оказался вне зоны доступа.
Так иногда случалось, когда он ездил в реабилитационный центр на специальные занятия. Или на очередной осмотр к очередному специалисту. Может, он просто про него забыл, когда мы договаривались? Если честно, я и сама никогда бы вовремя не попадала на прописанные мне процедуры, если бы о них мне не напоминала мама. Было бы что запоминать!
Но Ваня и позже не ответил на звонки. Телефонный бот по-прежнему вещал мне о недоступности абонента. И сообщение в мессенджере оставил без внимания. А я писала ему даже посреди ночи, но и наутро всё осталось без изменений.
– Саш, ну чего ты и маешься? – воскликнул папа. – Сходи к нему сама. Тебе же гораздо легче.
И я пошла.
Дверь мне открыла его мама.
– Здравствуйте! – сказала я и спросила: – А Ваня дома?
– Ты Саша? – уточнила она, и мне стало приятно оттого, что Ванина мама обо мне уже наслышана, но на всякий случай поинтересовалась:
– Он обо мне рассказывал?
– Да, – кивнула она в ответ и улыбнулась. – Проходи. – А потом крикнула уже для него: – Вань, к тебе Саша пришла!
Ваня встретил меня довольно прохладно, одарил мрачным взглядом, а я сразу попыталась выяснить самое главное:
– Ты куда пропал?
И что услышала в ответ?
– У тебя, что, других забот нет, помимо меня?
Ваня презрительно кривил рот, а его голос… его голос звучал резко, неприязненно и даже зло.
Таким я его ещё не видела. Поэтому в первые мгновенья опешила и возмутилась:
– Ты совсем? Не заболел случаем?
Я положила ладони ему на плечи, так, по-приятельски, ища примирения, но…
Ваня брезгливо поморщился и жёстко произнёс:
– Руки убери.
Вот это да! Парень говорит девушке: «Убери руки!» Умеет же он сказать все парой слов.
– Значит, я не ошиблась, это был ты, – наконец догадалась я. – Ты видел меня с Глебом. Да?
И тут, конечно же, наступило время для старой банальной истории, сотни раз рассказанной, пересказанной, доказанной и опровергнутой. И я тоже без чужой подсказки прекрасно представляю, о чём подумал Ваня, когда увидел меня с этим любителем поцелуев. Все выглядело приблизительно так: «Она теперь здоровая, нормальная. Что ей теперь делать со мной, с таким ущербным, который шагу не может ступить? Возить колясочку? Ахать заботливо? Смотреть, как бы чего ни случилось с бедненьким, беспомощным? Зачем я ей, когда кругом много нормальных, сильных, здоровых? Она мне кто? Мать? Сестра? Бабушка? Что за смысл ей возиться со мной? И не надо делать вид, будто я ей нужен, будто её беспокоило моё отсутствие. И вообще ничего не надо делать исключительно из жалости к несчастному парню и чувства дискомфорта от того, что непорядочно вот так просто все бросить и порвать. И ни к чему эта поддельная забота. И… руки убери!»