А есть еще другой лес, с другой стороны деревни. Он называется Дрянная. Там вроде и змеи не водятся, но бабушка не любит этот лес. Он, говорит, темный, и еще там какие-то злые мужики встречаются. Стоят, высматривают, недобрые. Бабушка, правда, в Дрянную тоже ходит – за черными груздями, уж очень их там много. Она, когда в эту Дрянную собирается, всегда дедушку с собой берет: мужиков опасается, да и тащить грибы оттуда далеко, а потому нужна мужская сила. Дедушку, честно сказать, она ругает, и брать с собой по грибы не любит. Он, говорит, бежит как оглашенный, ничего не видит, а она за ним не поспевает. А какие грибы можно углядеть, если ты несешься вперед и вперед, как конь? «Ты, – говорит, – чего в лес пошел, бегать по нему что ли или грибы собирать? Вот летит, не разбирая дороги!». А дедушка ей на это всегда отвечает: «А мне все кажется, что там, впереди грибов-то больше. Чего тут на пути ходить на одном месте. Здесь все ходят. Поди уже все собрали».
– Ба, а куда же она делась-то? – спрашивает внучка, в очередной раз, нагнав бабушку после того, как долго копалась со своим носком, который совсем сполз с ноги и сбился в мыске сапога.
– Кто девалась? – удивляется бабушка. Она уже совсем забыла, о чем они говорили и думала о своих делах – как они придут домой, и она будет разбирать грибы – какие в засолку, какие на жареху, какие в суп.
– Ну, как кто… Ты же про деревню мне рассказывала, которая на той поляне раньше была, – девочке любопытно послушать историю. Когда бабушка рассказывает про свою молодость и те времена, которые были раньше, девочке очень нравиться.
– А, про это… Ну, слушай. Там была деревня Малиновка. Большая деревня. Меня оттуда замуж выдали в нашу деревню. Я с пятого года была. Как стал двадцатый первый, что ли, год – так и выдали.
– Бабушка, а с пятого года – это что?
– Как – что? Мое рождение.
– Как это?
– Как-как. Вот так. Сейчас у нас какой год? Восемьдесят шестой. А я родилась в пятом.
– Так давно? Я даже такого года не помню.
– Ты многое не помнишь, потому что не можешь этого знать, – бабушка смеется и треплет внучку по голове шершавой ладонью с узловатыми искривленными пальцами. Ее пальцы, как она рассказывала, попали в мялку для льна. С тех пор у нее одна рука с такими кривыми пальцами. Скорее всего, были переломы. Только тогда же не лечили – замотали и все. Вот и срослись неправильно.