Избранное. Том 1 - страница 13

Шрифт
Интервал


Теплом надежд и памятью о счастье,
Признаньем наших мыслей, а не фраз.
В ней вырастает новый человек,
Как бабочка – он разрывает кокон…
Любовь приходит в жизнь, как свет из окон,
И, как в унылый шаг, приходит бег.
Её по каплям не дано пролить,
Не выцедить, утехам на потребу…
И для души она подобна хлебу
Своим предназначеньем нами жить.
В своей неразделимости хрупка,
Как жизнь сама – она несовершенна.
Тела, ею живущие, – нетленны,
И свет её пронзает облака.
Она сильней в закате наших дней,
В ней наши чувства не меняют цвета.
В ней – смертью из зимы уходим в лето
И, как ни странно, любим всё сильней.
2020

Это было давно…

Живёт на нашей улице Маруся
С походкой и улыбкою Мадонны,
С губами абрикосового вкуса
И телом соблазнительно нескромным…
Когда она выходит из подъезда,
Стремительно меняется погода…
И кажется, что к нам идёт принцесса,
Прекрасная в любое время года.
Припев:
           Мари-Маруся, ты классная баба!
           Ты вся – мечта приблатнённых ребят!
           И всей своей крепко поддатой бригадой
           Они хотят красивую тебя.
Вокруг полно заманчивых девчонок,
Давно познавших таинства любви…
Но на тебя глядят как на икону
И чувствуют волнение в крови…
Твои глаза орехового цвета,
Твоя улыбка – тайны неземной!
Зимой для нас – как продолженье лета,
А летом – словно солнышко зимой.
Припев.
В твоей походке женственно неспешной,
Как между роз в таинственном раю,
Заболевают красотою внешней
Все пацаны, что водку с пивом пьют…
Им снится в сновидениях бездонных
До боли ослепительная грудь…
Как боги, они верят, что Мадонна
С любовью к ним придёт когда-нибудь.
2021

«Меня любила женщина чужая…»

Меня любила женщина чужая,
Из милости, с натугой и скорбя…
Согласно правилам, нас выгнали из рая.
В раю ведь невозможно жить любя.
Когда, в любовь впадая, как в молитву,
Мы жажду плоти окунали в кровь…
В нас золингеновскую всаживали бритву
Аскеты, оскопившие любовь.
Настырно препарировали члены,
Виновные в участии, потом
Поставили молитвой на колени
И залепили двери в храм крестом.
Остынь, судья! Да я её не помню!
Так – грудь, глаза, три взгляда, две руки…
За что меня теперь в каменоломню?
Вот так, всего в камнях, – на дно реки?
Да я не знал, что женщина чужая, —
Она без надписи, – а может, и своя?
Ну, выпили на сборе урожая,
Потом сплелись начала и края…
Я вовсе не страдаю приапизмом,
По сути, я обычный импотент…