Мне снится женщина старинного уклада —
С негордым вздёргом чудной головы,
С невинно-страстным шёпотом: «Не надо…» —
Вербальным проявлением любви.
Её волос натянутые струны
И глаз опущенных неощутимый взгляд…
Её улыбка ускользающей Фортуны,
Как бесконечно давний свет Плеяд.
Мир поглощён. Как в губку, убран в тело,
Свобода выбора смеётся вся в слезах…
Дымится то, что лишь вчера горело,
В руках отчаянно скрежещут тормоза.
Мне снится отражённая в сознанье
Плоть божества из глины бывших будд…
Живот-бархан, облизанный стараньем
Ветров пустыни из песочных груд.
А в символах колен, ушедших в небо
Вершинами молельных пирамид,
Любовь её становится мне хлебом,
Глотком вина, что плоть мою пьянит.
Величие порфироносных судеб,
Закат империй и луна в крови —
Всё то, что нас, людей, выводит в люди,
Заложено в негаснущей любви.
Я вновь живу в утерянной свободе,
В мазках безумно-жёлтых на холсте…
Живой во сне – я отдаюсь природе
И старость распинаю на кресте.
И в месте том, где я входил когда-то
В ту воду, из которой век наш пьём,
Я, в гордой позе римского солдата,
Пронзаю сон свой вечности копьём.
Он снят с креста, в ткань плащаниц уложен…
Но в этом сне мне не придётся спать…
Я, как неверующий, был неосторожен,