Его руки крепче впились в её талию.
– Успокойся. Я понимаю, как тебе тяжело, понимаю, что ты испытываешь, но стоит ли так переживать сегодня в этот день, когда уже ничего не вернёшь.
– Да, ты прав, не стоит. Просто, у меня малость нервы расшатались. Я и административный-то именно поэтому взяла. Хотелось всё обдумать, успокоиться, потеряться среди безликой толпы, раствориться в ней. Недавно во сне Надьку видела.
– Ну и что же ты видела?
– Будто Надя вся такая расфуфыренная в мехах со своим очередным поклонником под руку идёт, а лицо у него закрыто, и я никак не могу его разглядеть, пытаюсь, но не могу.
– И что же?
Мила пожала плечами.
– Больше ничего, Надька мне в том сне ничего так и не сказала. Я была уверена, разумеется, во сне, что она назовёт имя своего убийцы, но она не назвала.
– Имя убийцы? Подожди, так ведь, насколько я знаю, Надя погибла в автокатастрофе. Причём тут убийство? Я читал об этом в газетах, даже фотки видел. Жуткое месиво.
– Не знаю, мне моя женская интуиция подсказывает, что здесь что-то не так.
– А логика? Она тебе ничего не говорит? Для следователя важнее логика нежели бездоказательная интуиция. Факты остаются фактами.
– Согласна насчёт фактов, а вот насчёт логики и интуиции могу поспорить. Пуаро не был бы знаменитым сыщиком, если б не пользовался своим даром.
Степанов улыбнулся, на его щеках заиграли ямочки.
– Ты сегодня хорошо выглядишь.
– Спасибо. Выгляжу я как обычно.
– Да нет, ты здорово изменилась по сравнению со школой.
– Конечно, в школе меня никто не замечал, я была тихой отличницей, скромно зубрила математику, законы физики и т.д., затем выросла и превратилась из гадкого утёнка в лебедя. Ты это хотел сказать?
– Почти.
Музыка кончилась, Мила остановилась.
– Я пожалуй присяду, а ты потанцуй с Иркой. Она давно ждёт, когда ты её пригласишь и будет на десятом небе.
– Ты не хочешь продолжить наш разговор?
– Не сейчас. Пожалуйста, потанцуй с Ирой и уверь её, что у тебя нет ревнивой жены, а то она боится.
– А ты бы хотела, чтобы меня кто-то ревновал? Ты хотела бы меня ревновать?
– Нет.
– Почему?
– Ревность – ужасное чувство, оно ничего не даёт кроме опустошения.
Мила села за стол там, где сидела Ирина, подтолкнула её в бок.
– Ну, что ж, иди, он тебя ждёт. Я выполняю свои обещания.
Иринка подмигнула, улыбнулась во всю ширь, её уже изрядно шатало: