Нет, так не пойдет.
– Сколько стоят ваши леденцы и пряник? – решение приходит моментально.
– Что? – не сразу ориентируется торговец. – Три медных, но вам зачем? Купить хотите?
– Держите пять, – кладу монетки на его прилавок, игнорируя вопрос, –а девочку я забираю.
– Н–но вы не можете! – восклицает он удивленно.
– Могу. Я верну ее семье,– отвечаю спокойно, а потом резко отдираю пальцы торговца от руки девочки. – Идем, моя хорошая.
Мы отходим от людной площади, сворачиваем в соседний проулок, и я чувствую, как ладошка в моей руке напрягается.
– Если снова сбежишь, такой, как мне, можешь больше не попасться на глаза. Тебе разве не рассказывали, как много нехороших людей ходит по городу? – заглядываю в лицо девочки. – По сравнению с ними, тот уличный торговец – лапочка.
Рука расслабляется.
– А откуда мне знать, что вы не одна из тех, плохих? – спрашивает вдруг ребенок.
–Резонный вопрос. Неоткуда. Придется довериться. Может, в следующий раз подумаешь, прежде чем сбегать из дома, – отвечаю.
– Нет! Вы меня вернете ему! Он ужасный, я не хочу! – кричит вдруг девочка и начинает вырываться.
–Тшш, успокойся, пожалуйста. Вообще–то я собиралась тебя накормить для начала. Ты ведь голодна? Поэтому пыталась украсть? В моей таверне вкусно готовят и кое–что полезнее, чем леденцы и заветренные пряники.
– А потом все равно отдадите ему, да? – спрашивает она грустно, но уже не вырываясь.
– А потом ты мне расскажешь, кто такой этот, и что он делает не так, хорошо?
– Ладно, – кивает девочка, – я и впрямь голодна.
До таверны мы доходим в полном молчании. Я слишком сосредоточена на том, чтобы девчонка внезапно не выскользнула из руки, а она явно не настроена на откровения.
– Крис, снова я, – киваю управляющему. – Мне бы ребенка накормить чем–нибудь подходящим, устроишь?
Управляющий скашивает глаза на девочку, но откровенного любопытства не показывает. За это он мне и нравится.
– Конечно, сейчас принесу.
– Спасибо, мы будем наверху, – благодарно киваю.
– Это правда твоя таверна? – спрашивает девчонка, когда мы садимся за мой стол.
– Истинная, – киваю не без гордости.
–Выглядит, как столовая для бедных, – она презрительно кривится.
– О, – киваю, – так ты у нас из богатых, значит. И чего ж из дома сбегала? Не пришлось бы в воровки подряжаться.
– Так получилось, – отвечает она, насупившись.