– Значит, тогда у меня точно нет шансов остаться.
– Я не могу тебя отпустить.
– Меня не отпускай, отпусти Агапи.
– Но она же не уедет без тебя!
– Нет. И мы уедем вместе. Но тебе не придётся отпускать меня.
– Не уезжай!
– Я и не уезжаю. Я убегаю.
Небо посветлело, затем порозовело и постепенно начало вбирать в себя всё больше золота, чтобы выпустить на свободу солнце.
Мурат, словно в последний раз, прижал Анну к себе: запечатанные годами и так внезапно освобождённые чувства переполняли его сердце.
– Seni seviyorum, Sensiz yaşayamam, Seninle her zaman olmak istiyorum!*.
– Я знаю, Мураджим, я знаю. Σε αγαπώ περισσότερο από τη ζωή! Δεν ξέρω πως να ζω χωρίς εσένα!**
– Зачем ты это говоришь? Ты же знаешь, что я не понимаю по-гречески! Скажи на турецком!
____________
*Я люблю тебя, я не могу жить без тебя, с тобой я хочу быть всегда…
**Я люблю тебя больше жизни! Я не знаю, как буду жить без тебя.
____________
Но Анна только грустно вздохнула, провела тыльной стороной руки по щеке Мурата и поднялась с земли, вместе с улыбкой пытаясь стряхнуть с себя непрошенную печаль:
– Не лежи в росе на рассвете – спину застудишь.
И ушла через сад, чтобы войти с крыльца, обогнув дом.
В шесть утра Агапи и мужчины уже не спали: сидели в пустой таверне, ожидая, когда придёт хозяин и соберёт с них плату за проживание. Анна, успевшая быстро собраться, чтобы не задерживать отплытие, стояла рядом. Мурат медлил, пытался оттянуть неизбежное, считал, просил Анну ещё раз проверить, ничего ли она не забыла. Мужчины, стараясь не смотреть Мурату в глаза, сообщили Анне, что будут ждать её возле лодки на причале, и ушли. Агапи увязалась за ними.
И слава Богу.
«Жди меня здесь», – сказал Мурат, так и не взяв денег. Сказал и, как юнец, взбежал по лестнице наверх, на второй этаж. Минуту назад он всё решил. Хватит жить предсказуемой банальной жизнью, хватит тратить время в таверне: всю юность он мечтал о приключениях, о море, о любви – и вот теперь всё это ждало его. Ждало, как Анну её лодка из Трапезунда.
Мать зашла в комнату, по которой Мурат метался, как раненный зверь, лихорадочно кидая в сумку личные вещи. Закрыла за собой дверь.
– Ты не оставишь старую мать одну. Ты не оставишь таверну на меня.
Это был не вопрос, а констатация факта.
– Я мечтал об этом всю жизнь!
– Ты не оставишь старую мать одну.