Агапи пока не понимает, что происходит вокруг, кроме того, что началась война, из-за неё люди, которые жили рядом, внезапно стали ненавидеть друг друга настолько, что им с мамой пришлось бежать. А, значит, лето скоро закончится, но она не пойдёт в школу, как мечтала с подружками… которых увели куда-то странные мужчины, пока Агапи бегала домой. И дома уже не было: была мама с чемоданом, бледная, с дикими глазами, схватившая дочь в охапку…
Но вскоре непонятные и пугающие вещи ушли на второй план в детском сознании: их вытеснило щекочущее и радостное ожидание приключений и перемен, надежда на новые волшебные места и встречи. И хотя жизнь перестала быть размеренной и спокойной, ребёнок сохранял радость в своём сердечке, пока мама была рядом, пока не теряла силу духа и кураж.
Этот город был одним из многих на пути матери и дочери, бежавших из Греции. Куда они направлялись? Агапи не знала, лишь ловила иногда мелькавшее в разговорах слово «Америка». Она, её мать и ещё трое беженцев-мужчин силою обстоятельств оказались соединенными в тёплую и крепкую компанию. Кроме того, Агапи танцевала с бубном, её мать пела, а трое мужчин играли на музыкальных инструментах: лира, бузуки и барабаны. Именно благодаря спонтанным концертам им удавалось сводить концы с концами: питаться в тавернах и ночевать на постоялых дворах, а не на улице.
Сейчас, пока мужчины искали лодку, чтобы уплыть из Трапезунда, Агапи и её мать обходили таверны в поисках еды и безопасного места для ночлега, за вменяемые деньги. С каждым днём войны слова и обещания становились всё более зыбкими и ненадёжным, а услуги – дорогими. Люди окончательно переставали доверять друг другу, страшась облав и прочих зверств, которые сами же и порождали.
Мать не поспевала за легконогой дочерью, кричала ей вслед «Стой», заранее зная, что никто из их компании не сможет оплатить проживание и ужин под столь дорогой вывеской. Но Агапи отчаянно захотелось забежать именно сюда, в эту таверну, под тёплый желтый свет бумажных фонариков, привязанных к деревянным перилам веранды, вынесенной почти на самый пляж. Это напоминало Дом. Не тот, который Агапи помнила разумом, а тот, каким он навсегда запечатлелся в её душе. И Агапи с наслаждением прислушивалась к гулкому ритму дребезжащих половиц, который выбивали её дешевые сандалии по деревянным доскам веранды. Ритм походил на танец беледи. Развеселившись, Агапи с широкой улыбкой заскочила внутрь таверны.