В новой квартире всегда рядом бабушка, готовит, печёт, варит. Кухня так и осталась на всю жизнь самым любимым местом.
Печка дышит теплом, быстрые бабушкины руки чистят картошку, крошат капусту. Я достаю до края огромного стола только носом, и бабушка смеётся:
– Опять твой нос не там, где нужно!
А однажды огромная рыбина взметнулась, вырвалась из бабушкиных рук, пролетела у меня над головой, шлёпнулась на пол и заметалась по тесной кухне. Бабушка схватила меня и выбежала в комнату. Мы стояли в обнимку и вздрагивали от общего страха, пока рыбина билась за дверью о пол и стены.
Почему она жила с нами, а дедушка один в пустой квартире в соседнем дворе? Он приходил, рыжий, худой и высокий, как бабушка, и бесконечно добрый, какая-то доброта в чистом виде, и кротость, и любовь.
Бабушка была красавицей. Я и сейчас любуюсь её старой фотографией: какая осанка, прелесть какая! Моя двоюродная сестра на неё похожа, одной из первых красавиц в городе была, а я – в папину родню. Говорят, если девочка похожа на отца, это к счастью. Я и была счастливой всю свою жизнь, если забыть всё горькое и тяжёлое.
Дедушка брал меня на руки, сажал на ботинок и говорил вкрадчиво, тихо покачивая:
– По гладенькой дорожке, по гладенькой дорожке…
А я уже знаю, что гладкая дорожка вот-вот кончится и я взлечу вверх:
– По кочкам! По кочкам! По кочкам! – И мы смеёмся вместе!
Он был переплётчиком, тишайшим человеком, а бабушке по её гордости князя бы какого-нибудь. Всех детей учила в гимназии и музыке, старшая дочь консерваторию закончила.
Тянулась из последних сил, мама моя всю свою жизнь слышать не могла слово «ломбард». Когда надо было платить за квартиру, за учёбу, он выручал, но потом требовал расплаты. И кипела на общей кухне кастрюля с водой, чтобы соседи думали, что варится обед.
Нрава была крутого. Мама рассказывала, однажды к пасхе вымыла квартиру, выбелила, зажгла керосиновую лампу под потолком, а та – коптить.
Бабушка швырнула её в окно, прямо сквозь стекло. Я и сейчас словно слышу звон разбитого стекла и не понимаю, моя ли это бабушка?! Со мной была добра и терпелива бесконечно, наказывала меня только мама.
Вот стою в углу, за что – никто не помнит, и не хочу просить прощения. Да и какое это наказание! Можно водить пальцем по трещинкам и придумывать разные истории.