Поначалу он и правда боялся издавать звук. Но только поначалу. Прошёл всего час, как Саша принялся за исследование способов освобождения, и за это время стены его новой Комнаты отразили небывалое количество криков.
«Теперь это твоя Комната».
Стук, крик, зов, клич. Он перепробовал весь арсенал доступных ему средств привлечения внимания. Как собака на поводке, бьющаяся о собственную кожу и шею, так и Саша бился своей ногой в пустоту, ударяясь снова и снова о воздух, которого нельзя было коснуться, пока его держит цепь.
– Боже, помоги… – это не было обращение к Богу или та молитва, которую посылают люди иконам.
У неё не было конечного адресата, и больше было похоже на то, что подросток взывал к собственным силам, которые есть у него, где-то там, так глубоко, что добраться до них можно только молитвой. Возможно, именно в такой форме она и была настоящей.
Перед кроватью стояло ведро. Оно было пластиковое, с крышкой. Сразу было и не определить, которое из насилий в Комнате было большим: цепь на лодыжке ребёнка, его присутствие против воли, кровать под ним, которую он не выбрал или это ведро. Через семь часов заточения, когда выбор окончательно свёлся к нулю, а человек в чёрном костюме так и не появился, Саша помочился в это ведро. После этого вокруг него ничего не изменилось. Оставался таким же свет в странно изогнутых плафонах с набалдашниками, оставались мебель и закрытые двери. Таким же остался террариум, в котором так и не показалась подаренная мальчику игуана. Он перевернулся на постели лицом вниз, и заплакал.
Перед тем как открылась дверь в Комнату, прозвучал сигнал. Мелодичный и приветливый. Он бы мог служить оповещением об успешно выполненном платеже или поступлении денег на счёт. Но он служил сигналом открытия двери в Комнату, и значил, что кто-то пришёл. Человек в чёрном.
Мужчина заходил, толкая впереди себя тележку с подносом. Сегодняшний обед выглядел просто праздничным. Сладкое, сытное, кофе. Не только суп, но и жареный картофель с овощами на гриле. Наесться можно было втроём. Мистер Икс осмотрел ногу прикованного, во время чего его звукоисказитель прорычал долгий вздох.
– Грустно, что ты не воспринимаешь моих слов всерьёз. Так ты показываешь своё пренебрежительное отношение ко мне, ты знаешь? – его фигура вновь опустилась на компьютерное кресло перед постелью.