– В моём сердце тоже бывает только одна женщина, иногда очень долго, но я должен давать счастье и другим.
– Разве счастье – проводить ночь с той, что не нравится?.. Простите, устад. – Хатем потупил взгляд.
Гость отпил из пиалы, провёл ладонью по серебристой бороде.
– Ты мог бы не говорить об этом… Никто не запрещает тебе так думать, но своим словом и действием ты опозорил не только себя.
Хатем молча склонил голову. Он понимал, что спорить с досточтимым Кахланом бессмысленно.
– Но не это огорчило меня. – Устад помедлил, внимательно глядя на Хатема. – Ты перестал чтить Коран. Уподобляясь самому непочтенному киссахану, ты рассказываешь небылицы, заставляя почтенных людей думать о твоём слабоумии.
– Вот что привело вас ко мне… – Хатем открыл банановый плод. – Продолжайте, ходжа Кахлан, я внимательно слушаю.
– И вот этот Хайам. Ты запомнил стихи, которые не стал бы слушать любой разумный правоверный. Ты говоришь, что Бог иноверцев – тот же Аллах. Ты утверждаешь, что все люди произошли по воле одного Всемогущего и никто не может считать себя лучше другого. Ты сравниваешь Коран и Библию, о, прости меня, Аллах… – устад вскинул руки, – утверждая их равенство…
– Да, это так. – Хатем вытер руки, движением ладони отослал муваккала[8]. – Да, я убеждён, что создатель у нас один, будь то я или вы, правоверный ходжа Кахлан, или неверный фаранг. Я убеждён, что чудотворец Муса и библейский Моисей похожи, как воскрешающий мёртвых Иса похож на Иисуса неверных. Я думаю, что придёт время и книга мира будет одной для всех.
– Что ты говоришь! – вскричал устад. – Ты хочешь, чтобы я поверил в твоё безумие?
– Разве я похож на безумца? Или ходжа Кахлан под этим словом подразумевает иное мышление?
– Я имею в виду болезнь, ходжа Хатем, страшную болезнь души, из которой уходит Аллах…
Старик поднялся, оправил платье.
– Подумай об этом. Ибо я боюсь, что теряю своего ученика. Ты знаешь, какова участь нечистого… Шейх и его мюриды[9] ожидают от тебя благоразумия. Не медли.
– Я подумаю, – наклонил голову Хатем, пряча улыбку.
Он проводил гостя, раскланялся и почти бегом устремился к хаузу[10].
Прохладная вода отвлекла его от неприятных мыслей. Он плескался и жалел о том, что это блаженство не может вместе с ним разделить Нушафарин. Его единственная Нушафарин. Устад ушёл бы в полной уверенности в его безумии, если бы знал, как проводят время они наедине. От этой мысли Хатему стало весело и захотелось скорее увидеть Нушафарин.