Стол письменный – Васеньке. По замыслу бабушки, внук должен был стать писателем.
– Этот стол создал твой прадедушка, – с трудом выговаривала бабушка, указывая на захламленный всякой канцелярской мелочью и другой дребеденью письменный столик с изящными точеными ножками, одна из которых, правда, подломилась, и теперь ее подпирало несколько старых школьных учебников. – Этот стол, – продолжала она, – создал ваш прадед. Он был святой.
Когда я в первый раз присутствовал при бабушкиной смерти, то от испуга и трепета решил, что это не наш прадедушка был святым, а святой стол с надломленной ножкой сейчас сдвинется с места, как старый пес подойдет к Васеньке и потрется своим обшарпанным краем.
Вещи были очень важны для бабушки Аглаи, они все были связаны с каким-нибудь священным прошлым и все должны были попасть в ответственные руки. То есть к Васеньке. Святой стол, святые гравюры, святые книги…
Через десяток минут бабушка заканчивала распоряжения, и весь сонм святых вещей, казалось, следовал печальной вереницей к моему брату. Я с облегчением вздыхал, ведь было очень страшно: вдруг бабушка решит отдать свой святой диван мне. Как я повезу его домой? Как потом не оскверню его святость?
Но было и обидно. Давая распоряжения на случай кончины, бабушка всегда забывала наградить меня хоть чем-нибудь. И я всегда, о горе мне, всегда не выдерживал и задавал вопрос обиженного раба:
– А мне? А мне, бабушка, ничего?
Бабушка мученически улыбалась. Своей улыбкой она как бы говорила: «Жестокосердный стяжатель! Что ты требуешь от женщины на смертном одре?»
Но вслух произносила другое:
– У тебя есть другие бабушка и дедушка. А у Васеньки нет никого.
Вдруг оказывалось, что святой человек бабушка отдает свои святые вещи тому, кому они действительно нужнее. И Васенька всхлипывал, потому что никакие вещи, даже самые что ни на есть важные, не могли избыть его скорого одиночества.
– Хотя постой! – говорила она. Потому что ввиду скорой своей кончины ей не хотелось обделить и меня, своего второго внука. – Подай мне вон ту оранжевую книгу.
В первый раз я долго копался, разыскивая среди множества пыльных томов эту брошюру. Потом, когда бабушка умирала в следующие разы, я уже легко находил и приносил ее к смертному одру.
– Вот, – говорила бабушка, – держи! Это тебе.