Максим зажёг огрызок стеариновой свечи: электричества не было уже более суток. Батарея смартфона садилась. Мужчина огляделся в сумраке комнаты: какие-то вещи, пустые бутылки из-под водки на полу, одежда, моток верёвки, несколько кусков хозяйственного мыла на столе… Максим встал, подошёл к большому зеркалу, висящему в прихожей. В дрожащем свете свечи он ожидал увидеть в отражении немолодого уже мужчину, с уставшим лицом и тронутыми сединой волосами. Но из тёмной глубины зеркала на него смотрела Безнадёга… Гаснущая свеча мигнула напоследок, и наступила кромешная тьма…
Лет в десять Максим поменял школу. Он перешёл из начальной школы в новое учебное заведение и сразу же попал в спортивный класс. Так политкорректно назывался класс из ребят с хорошими оценками по физкультуре и плохими по всем остальным предметам. В будущем всех их ожидали блестящие перспективы: ПТУ, служба в армии и работа на рыбинском моторостроительном заводе.
Как и в любой советской школе, в этой тоже было несколько старшеклассников – местных хулиганов, которые держали в страхе остальную школоту. Клички у них были характерные и незатейливые: «Люсик», «Утя», «Ляка», «Шиша»… Особенно выделялся один, по прозвищу Пипа. Про него ходили слухи, что он то ли зарубил топором свою мать, то ли попытался это сделать и какое-то время провёл в психбольнице. Понятно, что окружённый таким злодейским ореолом он наводил мистический ужас на всех учеников. Тем более, что сам по себе Пипа был довольно крупным мальчиком, а если сказать точнее, в сравнении со сверсниками – просто ужасно огромным толстяком. Страшнее него для десятилетнего Максима была только одноклассница Полина – девочка сопоставимых с Пипой габаритов и такого же злобного нрава. Полиной пугали первоклашек, говоря, что она такая большая, потому что ест маленьких детей. Ещё ходили слухи, что Пипа и Полина – брат и сестра. Но так как они имели разные фамилии, то это были всего лишь слухи.
Так вот, по окончании уроков Пипа любил подкарауливать за школой нагруженных портфелями и сумками со «сменкой» учеников, устало бредущих домой. И, выбрав себе жертву, вкрадчивым голосом начинал просить:
– Слушай, дай, пожалуйста, десять копеек на пирожок. Ну дай – что тебе, жалко что-ли?
Пипа не обманывал, ему и в самом деле нужны были деньги на пирожки, которые он покупал тут же, в школьном буфете. Особенно любил с яйцом и зелёным луком. Понятное дело, что одним пирожком дело не ограничивалось: ел Пипа много и часто, а поэтому и денег ему требовалось много и часто.