Молчит Ленин, но видно по выражению лица и облупившейся краске, что не нравится ему вся эта окружающая действительность.
Ни кустика тебе, ни деревца, чего уж там о траве или цветочках говорить! Неудобно как-то каждый раз перед вождём становилось…
Молодец старшина, да и Вене опять же разнообразие очередное! И о других думать тоже всегда нужно. «Нарядчиков» в роте ведь всегда много, не один Веня, нельзя быть таким махровым эгоистом! Им ведь тоже хочется на практике узнать, чем лучше унитаз драить: бритвочкой или стёклышком?
Как они без таких знаний по жизни дальше пойдут?
Следующей же ночью Веня принялся облагораживать территорию.
Всё бы ничего, но земля местная непригодной к цветоводству оказалась. Самой-то земли как таковой почти и не было, одни валуны да камни.
Лопатой ничего не подденешь, только киркой орудовать приходилось. Выворачиваешь их один за другим, а вместо клумбы в земле только яма всё глубже да глубже образуется. А за казармой, куда он булыжники относил, наоборот, за несколько ночей появилась гора выше уличных умывальников.
Вот туда-то, к умывальникам, и забрёл тёмной ночью какой-то «чернопогонный» высокий чин, чтобы затушить внутренний пожар организма, а может, ещё по какой нужде.
Гору с булыжниками с вражеских спутников сфотографировать, наверное, ещё не успели и на карты секретные их тоже не нанесли, а «навигаторов» тогда не было и в помине.
Вот он и навернулся со всего маха, подвернув ногу. Матерился он тогда ночью громко и высокохудожественно.
Явно старший офицер был, а не прапорщик какой. Скорее всего, политсостав, больно затейливо у него получалось.
Даже от Ленина краска отскочила во многих местах. Младшие командиры попроще изъяснялись, да и рядовые тоже.
Если и выражались, то не так "развесисто".
Старшина тогда тоже ругался и на Веню, и на яму. Несколько грузовиков земли пришлось завозить. Но самому Вене засеять клумбу так и не пришлось.
Назавтра он получил от старшины очередное ответственное задание: подкрасить низ казармы чёрной краской. Раздобыл смолу, решил её нагреть, чтобы быстрее растворилась в солярке.
Только успел развести у знаменитой теперь горы из булыжников костёр, как подходит какой-то сугубо гражданский человек, типичный "шпак", и начинает делать бойцу Советской армии замечания: мол, смотри пожар не устрой тут и всё такое…