Ночью он и того испарялся. Император был тих. Как мышь. При полнейшей тишине ночного дворца, изредка нарушаемой Палатинской гвардией, неусыпно сторожащей территорию, случайный мальчишка-поварёнок, поставивший себе целью взять то самое мучное лакомство со второй полки на кухне, прокрадётся туда, пока никто не видит. И вот этот мальчик лет десяти, тихо шаркающий в одних носках, заглянул за угол одного из коридоров. Сам он был маленький, даже для своего возраста, имел кожу сероватую, глаз был один, будто сам Полифем познал радость семейной жизни. Но не суть. Волосы тёмные, короткие и неряшливые, чего и стоило от сорванца ожидать. Одет он был в трижды мятую ночную пижаму. Коридор был пуст, потому мальчишка прошёл по длинному бордовому ковру, под лунным светом, что проникал сквозь широкие окна. Тень стремилась нагнать своего хозяина, всё так же подпрыгивая и двигаясь рысцой по белым стенам. Мальчишка уже видел дверь кухни, и вот она уже на расстоянии вытянутой руки, но внезапно он услышал кашель. Подпрыгнув от удивления, мальчишка уставился на виновника его метафорического сердечного приступа. Конрад фыркнул и взглянул на ночного воришку, прежде чем улыбнуться и посодействовать в получении лакомства. Но он также предостерёг мальчика против дальнейших ночных похождений, ибо не всегда он будет рядом.
Мальчишка не понял, как его до того не заметил. И ни единого шага белоснежных ботинок по мраморному полу слышно не было даже в тишине. Он, как призрак, шастал по коридорам и залам безо всякой цели. Или остальным казалось, будто цели не было. Император зарывался в книги, пыльные и потёртые от времени. Конрад немедленно освободил полки от ненужной траты бумаги и кода, заставил их книгами на языках старых, недоступных многим, особенно тем, кто даже на своём языке плохо читал. Ужасное бремя, наследие Ютского примата. Вопрос рабов был самой насущной проблемой. Миллиарды грязных, малообразованных людей, которым дорога в высшие слои была всё равно закрыта. Это поколение было утеряно, но вот молодое…им нужно было дать всё. Было ли это от чистого альтруизма, прагматизма ради, – то были причины для жарких дискуссий в клубах, где вино стоило, как корвет, и целые города проигрывались и приобретались при тусклом свете лампы, что над зелёным столом, заставленном фишками и картами. Рабы питали любовь к своему освободителю и надеялись, что он любил их ровно так же. Сторонники иной точки зрения разумно полагали, что императору лишь нужны были рабочие руки, такие, что не только гайки были способны закручивать. А сколько неогранённых алмазов таилось в этой толпе. Но это было удовольствие дорогое, оттого и процесс шёл медленно. Но император мог ждать, сколько угодно, он тут останется надолго.