Тит походил сейчас на живой труп, лежал на тверди неподвижно, и только редкое дыхание выдавало присутствие жизни в побеждённом пороками воине. Сотник уже умер, осталось только остановить упрямо бьющееся сердце, не желающее поддаваться безысходности, поглотившей душу. Но этот недостаток должен был устранить на рассвете палач. И чтобы заплечных дел мастер бил, не жалея осужденного, Клавдий прикладывал в этот самый момент все усилия.
Помощник трибуна после объявления приговора немедленно нашёл палача и, не пожалев золота, обеспечил однозначную смерть своему обидчику. Только Тит этого не знал. Да ему и не требовалось это знать. Безразличие полностью овладело сущностью легионера, лишая возможности сопротивляться.
Звенящая тишина, сопутствующая унынию, давила на сотника, стараясь лишить слуха, мешая человеку избавиться от пут порока. Но тут неожиданно до легионера всё же донеслись голоса собратьев, продолжающих обыденную жизнь в военном лагере, и Тит вспомнил условие казни, при котором оставшиеся в живых воины былой сотни смогут избежать смерти только, если он сам выживет.
Созданное долгими годами тяжёлых походов чувство взаимовыручки, когда, рискуя своей жизнью, помогаешь победить смерть своим собратьям, заставило Тита приложить всю свою волю, чтобы вырваться из оков безразличия и, хотя бы в последние мгновения жизни совершить поступок не для себя, не для услаждения порока, а для других людей. Сотник не желал сейчас жизни, так как смысла в её продолжении более не видел, но чувствовал: выжить обязан, дабы избавить своих подчинённых от гибели.
Медленно поднявшись с тверди, Тит посмотрел сквозь прутья клетки в даль ночного звёздного неба и мысленно произнёс:
– Тьма! Если ты действительно мне благоволишь, помоги выжить ещё один раз. Не для себя прошу, для собратьев! А потом можешь взять меня в свои вечные слуги, если такой воин империи, как я, тебе нужен!
Ответа от Тьмы сотник не дождался. Звёздное небо также безмолвствовало, подмигивая своими многочисленными недосягаемыми светилами, похожими на всевидящие глаза. Тит опустил взгляд. И, понимая, что силы ему на рассвете пригодятся, как никогда ранее, сел на твердь, прислонившись к прохладным металлическим прутьям. Закрыв глаза, сотник отогнал прочь все мысли и чувства, заставив себя уснуть.