–
Верим, – сказал Устах. – Только ты как ходил: с добычей или
пустой?
Рагух промолчал.
–
Вот-вот, – продолжал синеусый варяг. – Злато притягивает. Это верно
Гололоб сказал. Когда у тебя сумы пусты, а всего имения, что конь
да колчан со стрелами, кому ты нужен? Так, Рахуг?
Хузарин опять промолчал.
Зато подал голос Шуйка:
–
Слушай, Серегей, что-то я не понял про лихоимство! Это что ж, если
воин добычу на базар выносит, а ему говорят, что он ее добыл не
честью, а подло, так это ж – судное дело!
–
Умник! – Понятко хлопнул древлянина по спине. – А судит кто?
Игорь-князь!
–
А мы – Свенельдовы люди! – сердито возразил Шуйка. – Воевода
вступится – князь уступит.
–
Может, и уступит, – кивнул Сергей. – За исключением одного
случая…
–
Какого? – тупо спросил Шуйка.
–
Если этот товар не Игорю предназначен, дурная голова! –
гаркнул Понятко.
Над костром повисло молчание. Ссориться с
великим князем киевским никому не хотелось. Но и отдавать добычу
тоже совсем не хотелось. Тем более такую. С этаким богатством
каждый из варягов мог получить практически все, чего захотел. Кроме
разве что княжьего стола. Но набрать свою дружину и сесть княжьим
посадником в каком-нибудь городке – вполне. Или купить боевой
корабль и двинуть навстречу приключениям, если на месте сидеть не
захочется. Зарыть в землю такое будущее?..
Но, с другой стороны, ни один из варягов не
был лишен здравого смысла. И понимал, насколько мал шанс довезти
этакую кучу драгметаллов до безопасного места.
В
общем, все молчали. Ждали, что скажет тот, кого они полагали самым
удачливым в ватажке. Серегей…
–
Значит, так, – заявил Духарев. – Все, кто хотел, свое слово
сказали. А сделаем мы так. Золото и утварь с собой не повезем.
Сомневаюсь я, что сумеем довезти. До Киева или до Саркела – все
едино. Так что злато и утварь зароем здесь и место приметим.
Серебро поделим, и каждый из своей доли переметную суму наполнит.
Сколько это выйдет, Устах?
–
Да гривен по сто, не меньше, – ответил синеусый.
–
Тоже ведь деньги немалые, – заметил Духарев. – На
вено[7] тебе, Шуйка, хватит. И на доспех тоже. И Щербине на
пряники-мониста. Что же до злата… Будем живы да в силе – вернемся и
заберем. А умрем, так мертвым оно без надобности. Так,
Рахуг?
–
У меня тоже родичи есть! – буркнул хузарин.
–
Знаю, – кивнул Сергей. – Думаешь, что твоим родичам больше по вкусу
придется: ты со ста гривнами или твое сушеное ухо у печенега на
сбруе?