Кое-кто из варягов засмеялся, хотя ничего
смешного в сказанном не было.
–
Твоя правда, – кивнул Рахуг. – Быть посему.
–
Все согласны? – Сергей оглядел товарищей.
Если у кого-то и были возражения, то он
оставил их при себе. Духарев неплохо знал своих людей, но и они за
это время успели узнать своего командира достаточно хорошо, чтобы
не обманываться насчет «согласны – не согласны». Когда десятник
Серегей этаким образом выдвигает челюсть да глядит исподлобья,
лучше ему не перечить. Поскольку десятник кулачищем своим с удара
волколюду-берсерку шею сломать может. Прецеденты были. Так что
лучше язык за зубами держать. Глядишь, и зубы целее
будут.
Собственно, Духарев именно такой реакции и
ожидал.
Если чье мнение и интересовало Серегу, так
только мнение Устаха. Но Духарев знал, что синеусый варяг с ним
полностью согласен.
Серега поднял братину и через огонь протянул
другу.
Устах принял, отпил:
–
Быть посему, – повторил он слова Рахуга. И добавил: – Зароем – и
Перунову клятву принесем! Чтоб языками не трепать.
Синеусый варяг осушил чашу, выплеснул в
костер последние капли.
–
Шуйка, – велел, – поди дозорного позови. И Чирка. Он с павшими
сидит. Пусть подойдут ненадолго.
Через несколько минут тринадцать варягов
собрались в шатре, где от такого количества народу сразу стало
тесно. Устах торжественно сообщил раненым, что решил круг. Зажгли
малый огонь, выложили круг обнаженными мечами, встали меж клинков
(раненых поддерживали товарищи), соединили руки и произнесли слова
клятвы. Все: и христианин Духарев, и иудеи хузары. Вера верой, а
братство – братством.
Приметой выбрали каменного истукана.
Отсчитали сто двойных шагов вниз по склону. Наметили место, подняли
дерн, вырыли яму, закидали мешки. Лишнюю землю увезли и выбросили в
реку. Дерн с травой положили аккуратно, речной водичкой полили,
чтоб трава не подсохла.
«Интересно, – сумрачно размышлял Духарев,
когда, закончив дело, они возвращались в лагерь, – придет ли кто из
нас за этим кладом? Или отроет его какой-нибудь археолог лет через
тысячу?»
На
какой-то совсем коротенький миг ему даже захотелось вернуться
обратно, в свой век. И стать таким археологом. Там, в мире
самолетов и кругосветных круизов, он нашел бы, как с кайфом
истратить подобное богатство. А здесь? Это просто засада какая-то,
когда у тебя есть все, что можно купить. А то, чего нет, – и
купить невозможно.