Во-вторых, большое общее богатство было получено от транзитной торговли между старым и новым светом, между Европой и Азией.
В-третьих, форма правления, при которой жили колонисты, давала большинству свободных людей шанс максимально развить свои способности.
Если я не упоминаю климат, то причина в том, что в странах, занимающихся исключительно торговлей, климат не имеет большого значения. Корабли можно строить, а товары можно разгружать в любую погоду. При условии, что не будет так холодно, что гавани замерзнут, или так сыро, что города будут затоплены, жители будут проявлять очень мало интереса к ежедневным сводкам погоды.
Но помимо этого, погода Ионии была явно благоприятна для развития интеллектуального класса. До появления книг и библиотек знания передавались из уст в уста от человека к человеку, а городской насос был самым ранним из всех социальных центров и старейшим из университетов.
В Милете можно было сидеть у городского насоса 350 дней из 365-ти. И первые ионийские профессора так превосходно использовали свои климатические преимущества, что стали пионерами всех будущих научных разработок.
Первый, о ком у нас есть какие-либо сведения, настоящий основатель современной науки, был человеком сомнительного происхождения. Не в том смысле, что он ограбил банк или убил свою семью и бежал в Милет из неизвестных мест. Но никто ничего не знал о его прошлом. Был ли он беотийцем или финикийцем, скандинавом (говоря на жаргоне наших ученых экспертов по народам) или семитом?
Это показывает, каким международным центром был в те дни этот маленький старый город в устье Меандра. Его население (как и население современного Нью-Йорка) состояло из такого множества различных элементов, что люди принимали своих соседей за чистую монету и не слишком внимательно изучали семейное прошлое.
Поскольку это не история математики или справочник по философии, размышлениям Фалеса не место на этих страницах, за исключением того, что они демонстрируют терпимость к новым идеям, которая преобладала среди ионийцев в то время, когда Рим был маленьким торговым городом на мутной реке где-то в далеком и неизвестном регионе, когда евреи все еще были пленниками в земле Ассирии, а северная и западная Европа представляли собой не что иное, как воющую пустыню.