– И ты расскажешь мне?
Он склонился ко мне.
– Не всё можно делать дистанционно, – прошептал мне Марк, подхватил меня на руки. – Ох, совсем ничего не весишь…
Через неделю приехала съёмочная команда. Оглядели местность, фотограф остался доволен. На этот раз Гарик тоже был здесь, он нередко ездил со мной, изображая агента, брал, конечно, комиссионные, но не наглел, поэтому я позволяла, приятно, когда кто-то ведёт твои дела, не могла же я всё делать сама, или сбрасывать на Марка. Тем более что по-настоящему серьёзно я к этой своей деятельности никогда не относилась, в отличие от живописи, и музыки Володи.
Кстати, с Володей я до отъезда таки не увиделась, но мы говорили по телефону. Он с грустной улыбкой в голосе, я чувствовала её на расстоянии.
– Привезли оставшуюся мебель.
– Хорошо теперь?
– Хорошо всё, что ты делаешь, – сказал Володя. – Мы уезжаем завтра.
– Это я помню. В Киев?
– Да, потом Донецк, Одесса, Ростов… потом вернёмся на неделю, и снова… а… ты?
– Я вернусь в конце июня.
– Танюшка-а…
– Не тоскуй, Володя, время быстро пробежит за работой. К тому же вы новый альбом начали.
– Это да…
– Тебе сейчас кажется, что тебя сковала тоска, а как стронетесь с места, всё сразу изменится. Как всегда.
– Да-да… приезжай хоть… на денёк?
Я засмеялась, чтобы рассеять его тоску немного.
– Как у Пугачевой в старой песне, помнишь?
– Не помню… – пробормотал Володя.
Конечно, я могла бы поехать к нему, и даже не раз, но как я могла сделать это теперь, когда Марк оказался прав в том, что я рисковала и разболелась из-за того, что не послушалась его, и он вынужден был ухаживать за мной столько дней. И что я скажу, «милый, я поеду, проведаю Володю»? Если бы это было раньше, я бы так и сделала со спокойной душой, потому что была уверена, что ему это безразлично. Но теперь я не была в этом уверена. Он ничего такого не говорил, не намекал даже, но я стала это чувствовать.
Что делать с этим я пока не думала, потому решила, что время само всё расставит по местам, здоровье наладится и всё вернётся на круги своя. Хотя бы и Боги уже вернулся. Как напугало меня это чёртово опознание, нельзя описать. Уже то, что приходится смотреть не на такого мертвеца, каких мы видели, когда занимались анатомией: вымоченного в формалине, бледного, всего какого-то аккуратного, будто он и не человек и никогда не был человеком, а просто такой помощник. Пособие, одним словом.