Он покивал, пробурчав что-то вроде «Ну-ну», и свалил, наконец, из нашего дома.
– Марья Петровна, откройте окна, надо проветрить, – сказал я горничной. – Невозможная вонь…
А сам поднял трубку позвонить Платону, что-то ничего я не понимаю в том, что происходит, надо подумать нам с ним вместе…
…Звонок Марка застал меня врасплох вообще-то. Мы собирались уезжать в отпуск в Ялту уже послезавтра, Катя занималась сборами чемоданов, воодушевлённый поездкой к морю Ваня бегал туда-сюда из своей комнаты, где тоже вёл сбор своих вещей, в основном игрушек, не в силах выбрать и отказаться хоть от какой-нибудь. Я решил помочь ему.
– Вань, мы едем на две недели, давай думать, без чего тебе не обойтись.
Ваня сидел на полу среди десятков разбросанных, как мне казалось, а с его точки зрения, распределённых, по ему одному известному порядку, игрушек, здесь сидели старый мишка, кот и пёс, Баз Лайтер из американского мультика «История игрушек», машина-бетономешалка, самосвал, мотоцикл и самолётик. Кораблик и катер. А также три книжки: «Карлсон», «Мюнхгаузен» и «Врунгель», мне было отрадно, что всё это были и мои любимые книги.
– Дядь Платон… да без всего.
– Хорошо, – кивнул я. – Давай тогда складывать.
Мы взяли его рюкзачок.
– А ещё надо будет вкусного в рюкзак взять, сникерсов, печенюшек, – напомнил я. – Не то будешь мамину буженину с помидорами всю дорогу трескать.
Ваня обернулся на меня, взъерошил чёрные блестящие волосы, Катино наследство.
– Да-а… тогда… как ты думаешь, вот лучше самосвал или бетономешалку?
– Там на пляже камни, песка нет, думаю, самосвал лучше.
Ваня кивнул, положил самосвал и База Лайтера. Посмотрел на меня.
– Мягкие можешь брать все, – сказал я.
Ваня обрадованно кивнул и спросил, взяв в руки томики и глядя не меня.
– А книжку?
– Возьми «Врунгеля», – сказал я. – Я сейчас ещё одну принесу, тоже, думаю, хорошо на море пойдёт.
И вот, пока я искал на полках «Робинзона Крузо», мне и позвонил Марк. Я выслушал его, удивляясь всё больше, признаться, я перестал думать об этом деле, пока Тани не было, вся эта история, казавшаяся такой странной и даже дурацкой, начала забываться, потому что Тани не было, и всё стихло. Даже Лётчик молчал об этом, не имея новостей. Выслушав Марка, говорившего, кажется, толково, но настолько растерянно, что я понял, он не знает, что делать. И особенно, что думать об этом. Я, надо сказать, я так же растерялся. Помочь понять, что происходит и подсказать, что делать, мог только один человек.