В конце концов незваные гостьи перемещаются из тёмного коридорчика в освещенный и согретый камином зал с огромными окнами без штор, и я следую за ними.
Высокая Мира. Она роняет свои большие ладони мне на плечи, мягко надавливает и, словно пчела жалом, впивается взглядом в мои зрачки.
Я без сил плюхаюсь на диван. Шумная ватага плюхается рядом. Кто где.
Из недр кухни появляется жующая Рузанна с большой овальной тарелкой, на которой примостились массивной кучкой печенья в белой сахарной пудре. Тихо сопя и засовывая в рот очередной толстенький треугольничек, она слушает всех, прищурив глаза с восточным разрезом.
Растревоженный запахом печенья и таким непривычно большим сборищем женщин, старый Матраскин всячески пытается ухитриться и выхватить один из пахучих треугольничков, но у Рузанны не забалуешь.
Окончательно потеряв надежду, он перемещается ближе к более сговорчивым болтушкам.
Мира все так же буравит меня взглядом, бок о бок на сером диване. Милочка исчезает на кухне, а потом стремительно возвращается с наполненным бокалом в руке и падает в кресло-качалку напротив. Кресло, скрипя, отбрасывает её назад, и красотка со смехом соглашается с его ритмом. Покачивается, потягивая бурлящий напиток, и следит за нами, теребя за ушком сразу же пристроившегося рядом Матраскина. Он странный кот. В отличие от среднестатистических котов, наш рыжий дворянин страстно любит женщин, бананы, старую сизалевую мышь без хвоста и обниматься. Изрядно исскучавшись по вниманию, он щедро благодарит хорошо знакомую блондинку за ласки урчанием и одаряет её подобие юбки своей огненной шерстью.
– Нет, котяра, ты меня зачем метишь? Мужики, они даже когда коты – мужики. Сразу или раздевают, или метят.
И так же стремительно она переключается на меня:
– Нет, мать, так дело не пойдёт! Щёки впали. Знаменитые Мишины губки бантиком куда делись? Уволились вместе со щёчками? Жалкое зрелище. А ещё и в такой жуткой кофте. Фи. Выглядишь не феерично. Правда, гёрлы? И, дорогуша, мы тебя потеряли. Пётр Афанасьевич. О-о-о, Афанасичу вообще лучше не показываться на глаза. Он так на тебя зол! Ну разве так можно пропадать? Все тебя потеряли. Вот и Надин, и все мы, и Рузаннушка, и Иприт, и Руди-и-и-ик…
Слова вылетают из Милы легко, как пузырьки шампанского из её бокала. На «Рудике» тон голоса резко меняется на мечтательно-томный, и глаза, окаймлённые неживыми ресницами, устремляются вслед за пузырьками – куда-то вверх, куда-то туда, где живут облака, мечты и ангелоподобные незнакомые мне Рудики… Ну вы понимаете, что мужчины по имени Рудик не могут не вызывать таких вздохов и взглядов у всех слабых женщин, мечтающих о Принце.