– Особый свет, говоришь? Что-то вроде искры божьей?
– Ах, Артём. Какая тут божья искра? Я же не апостолов писала, – возмутилась Елена.
– Да, конечно. Какие уж тут апостолы? Тут, пожалуй, больше дух демона…
– Не пойму тебя, Артём. Что ты имеешь ввиду?
А, собственно, почему бы и нет? Демон восстал против Бога. Он поистине дух мятежный, и мне это больше по сердцу, чем боговы постулаты: «не возжелай», «не противься»…
– …не убий! – добавил Артём.
– Да, «не убий» – это тоже одна из заповедей.
– О чем спор? – прервал их разговор незаметно подошедший к ним Яков Телегин. – О боге?!
Елена вскинула голову и довольно резко ответила:
– Все больше о дьяволе! – и стремительно ушла.
– Чего это она, а? – спросил Яша, заглядывая в лицо Артёма.
– Ничего особенного, просто дебатировали.
– Ты бы поменьше философствовал, – посоветовал всегда холодно улыбающийся Яков.
Он был вездесущ, этот Яков. Всегда появлялся неожиданно в самый разгар спора. Его опасались и между собой звали Ухом.
По каким-то только студентам известным каналам открылось, что брат Уха занимал высокий пост в системе НКВД. Сам Яков об этом никогда не говорил.
Активный комсомолец, он любил выражаться высокопарно, всегда рьяно выступая на собраниях, клеймил всякого рода буржуазные происки в виде попыток подражания западным образцам одежды или, не дай бог, стиля жизни вообще. Сам ходил подчеркнуто просто одетым: русская косоворотка навыпуск, подпоясанная узким ремешком, рабочие ботинки и в холодную погоду морской бушлат. Особенной деталью в его гардеробе была кепка, которую он носил по-ленински. Шляпа на голове мужчины вызывала в Якове раздражение, поскольку являлась признаком выражения буржуазной морали. Он всегда подчеркивал свое пролетарское происхождение и гордился им. Студентом Яша был слабым, с наукой не в ладах, но важно ли это для истинного комсомольца, пламенного борца за коммунистическое будущее страны, сбросившей с себя оковы капитализма?!
Артём прищурил глаза и неожиданно спросил Якова:
– Яша, а вот ты, как ты относишься к Людвигу ван Бетховену?
– Что? – Яков обескураженно посмотрел на Артёма и, медленно собираясь с мыслями (думать для него было не так просто), произнес:
– Я не переношу все, что приходит из-за границы. Я ненавижу буржуазных приспешников.
– Ах, какая жалость, – посетовал Артём. – Ведь это один из самых любимых композиторов товарища Ленина.