Третье: визуальные факты.
Понятное дело, с нарастанием оборотов внешнего мира происходящее там невозможно стало разглядеть собственными глазами. Всё слилось в беспрерывное мелькание. Марс за пределами пузыря превратился в своеобразный полосатый красно-коричневый волчок, на котором нельзя было различить ни построек, ни крупного рельефа, не говоря уж о текстуре поверхности. Просто матовый крутящийся шарик-вихрь, со временем немного меняющий цвет полосок – вот и всё.
Но у них были не только человеческие глаза.
Крейсер нёс пусть не слишком большое, но достаточное количество оптики, чтобы сделать сколько угодно снимков и видео. Статические картинки не давали почти ничего – внешнее вращение оказалось слишком быстрым для них. А вот видеофайлы легко получилось замедлить, разбив на сегменты с программным достраиванием промежуточных кадров для увеличения их количества. Потом итоговые снимки сопоставляли по дням, по неделям. Результаты такой обработки более чем однозначно, хотя и не с кристальной чёткостью, демонстрировали изменения, происходящие на Красной планете и вокруг неё.
Поликупола росли, словно грибы после дождя. Сперва расширяя Центральную аллею, превращая экватор в гигантское зелёное поле. Потом дальше, всё ближе и ближе к полюсам, обручами поясов по параллелям и концентрическими кругами между ними.
Новые орбитальные платформы поднимались ввысь, как цветки подсолнуха, наводясь на свет Солнца, и тут же обрастали лепестками кабин лифтов, бегающих туда-сюда, к поверхности и обратно.
И корабли… десятки, потом сотни кораблей, курсирующих между планетами – к Марсу они прибывали со всех сторон – кораблей, подобных теперь роящимся насекомым, столь много их стало. Не единичные миссии, а рядовой транспорт (обыденность этого потрясала узников, почти первопроходцев на момент своего старта с Земли).
Многие рейсы, очевидно, везли людей, переселенцев, но ещё больше – целые колонны – тащили воду, вернее, громадные ледяные глыбы, вероятно с Европы и Ганимеда, а, возможно, и Энцелада. На корпусах крупнейших космолётов можно было разглядеть символы, предположительно, Юпитера и Сатурна, а ещё пояса астероидов.
Нет, первые пару месяцев пребывания команды в «пузыре» эти внешние перемены не воспринимались столь масштабными, как кажется на словах. Но и очевидность их нельзя было отрицать. А с каждым днём эффект нарастал, будто снежный ком. И вот уже почти безжизненный совсем недавно Марс стал на их глазах полноценным миром людей, а не хрупкой колонией.