– Смотри. Док же не в космос вылетел. Потолок над нами цел, значит, и уровень ниже вполне может быть целым. Док крепкий, падение вполне переживет…
Все еще ноль реакции. Лени решил уйти на уровень попроще.
– Вот смотри. Энси у нас крутая? Крутая. Она и за Синицей, и за Сином присмотрит.
Как будто кивок.
– Вот. А Багрицкий тоже крут. Очень и очень крут. Как вареные яйца. У него еще всегда с собой пассатижи, бинты и скальпель. Это не считая той зеленой дряни, что он упорно обзывает лекарственным средством.
Снова никакой реакции.
– Слушай, – он встряхнул капитана. – Док выкарабкается. И мы выкарабкаемся. Я в это верю. И в ребят тоже верю. А ты веришь?
Фархад приподнял лицо, скосив на него взгляд. Чуть подумав, кивнул.
– И славно.
Он похлопал Фархада по плечу.
– Во всем есть хорошее. Теперь, по крайней мере, нам нет смысла думать, куда идти. Осталась одна тропинка – по ней и пойдем. Идет?
Снова кивок.
– Значит, идем.
Пояс транснептуновых объектов. «Прогресс-7».
Тип: КС-110 (общий тип). Проект: КС-110-32
197х год по старому летоисчислению
Радио по громкой связи означало время обеда. Жизнеутверждающие песни о главном были не во вкусе Аркадия, но если бы он каждый день ходил по коридорам с заткнутыми ушами, то к нему бы возникли вопросы.
Аркадий толком не видел куда идет, ноги несли его на автопилоте – мозг был занят. Он все никак не мог разгрестись с тем мешком проблем, которые свалились на него, стоило ему шагнуть на эту небесами проклятую станцию. Из-за всей суеты он не стирал и не гладил свою форму уже несколько дней, и если добавить к этому то, что на белом грязь была хорошо видна, то можно понять, что выглядел он скорее как опустившийся гражданин, а не один из руководителей важного научного проекта.
Удар – и раздалась сдавленная ругань.
– Сергей Владимирович! – Аркадий порадовался своей удаче.
– А? – не совсем понимающе откликнулся инженер, в которого молодой руководитель умудрился на всем ходу врезаться.
– Наконец-то.
– Аэ. Это не. Не я, да.
Потрёпанный добродушный лысый шар с моржовыми усами, являвший собой Воронова Сергея Владимировича, держал под мышкой облезлую кошку, будто пережившую последовательно пожар, наводнение, и медные трубы вишенкой сверху. Что было почти правдой. Бимка, как белый Бим чёрное ухо, незнамо как умудрилась прокрасться на станцию ещё до запуска. Она подрыкивала, что должно было означать мурчание, удобно устроившись на большой и толстой руке инженера.