Он с детства не очень верил в войну. Не очень ее понимал. Но был ответственным, всегда. А это предлагало выполнение своих задач, и сейчас – активную работу с людьми. Судя по удаляющейся спине Воронова, выходило это у него неважно. Впрочем, не сказать, чтобы это было большой новостью.
Аркадий отстраненно помассировал живот. Немного подташнивало. Совсем чуть-чуть. Но это точно не от недосыпания, хотя здесь Воронов прав был – оно имело место быть. Перевернув на автопилоте висящее на крючке зеркальце отражающей стороной к стене, он устремился к себе. Не сказать, что его последняя нелюбовь к зеркалам была вызвана нелюбовью к собственному отражению. Он никогда не испытывал неприязни к собственной внешности, напротив. Многие девушки считали его привлекательным: правильные черты лица, высокие скулы, серые глаза и светлые волосы, а бледность и очки придавали облику романтичность непризнанного гения.
Он дошел до кабинета и деловито поправил покосившуюся табличку, распахнул привычную дверь, но замер на пороге нелепо наполовину занеся ногу. Моргнул. Спешно извинился, запер за собой обратно и поспешил прочь.
На ходу поправил сползшие на нос очки. Возможно, слова Воронова и Марины имели смысл. Недосып бил по соображалке. Но что оставалось делать? Времени уже который месяц ни на что не хватало.
Он оглянулся назад. За дверью шел разговор на повышенных тонах.
Угораздило же по привычке свернуть в свой бывший кабинет. Кажется, он прервал какое-то совещание. Он снова раскрыл сжимаемую под мышкой папку, углубляясь в чертежи и схемы. Не сходилось.
– Ужинать! У-жи-нать!
Мимо проехал на колесиках уже знакомый Э-24. Шустро распахнув ближайшую комнату и гаркнув привычное объявление, укатил к следующей – продолжать свою миссию.
Аркадий устало провел ладонью по лицу. Голова представляла собой на редкость тинистое болото. От недосыпа скакала температура. Бросало то в жар, то в холод. Не слишком часто, но все равно неприятно. Пожалуй, пообедать бы не помешало. Подкрепить силы.
Он пошел в обход – не любил лифты, всегда предпочитая лестницу. На ней было меньше шансов встретить ленивую толпу в растоптанных тапочках и домашних халатиках с кружками и ложками в цветочек наперевес.
Слабо шелестели бумажные гирлянды. Было слегка прохладно, и он зябко передернул плечами. Мимо прошел Егор, приветливо помахав рукой. Аркадий постарался выдавить из себя улыбку в ответ. Он считал Егора лоботрясом.