– Нет! – почти крикнула ей в ответ Владислава, резко открыла входную дубовую дверь и тут же очутилась в помещениях обыденной сельской кухни, как правило, располагавшейся сразу при входе; конечно же, она страшно нервничала, но показывать испуганный вид – этого она допустить никак не могла.
Едва бесстрашная брюнетка оказалась внутри, ей стразу же стали более чем очевидны приготовления, осуществлённые не слишком дружелюбной Маргаритой Ивановной; с другой стороны, она никак не могла взять себе в толк: почему та осталась дожидаться сотрудников полиции, а загодя «не пустилась в предусмотрительные бега»? По мнению прагматичной красавицы, похожий подход оказался бы наиболее объяснимым – ведь, кроме нее одной, на место происшествия могла прибыть и целая опергруппа, состоящая, как правило, из четырех вооруженных сотрудников.
Но необъяснимые мысли посещали дотошную сотрудницу спустя секунд двадцать, сейчас же она воочию лицезрела следы одновременно и коварного, и жестокого преступления. Нет, внутри дома не была ни единого намека хотя бы на капельку крови; да и внутренний порядок тоже был ничуть не нарушен; но вот мертвое тело… оно лежало на полуторной кровати, установленной справа при входе, а на шее у него наблюдалась характерная «странгуляционная борозда», отчетливо передававшая наступление умерщвления от механической асфиксии. Сверх увиденного доказательства несомненности насильственной смерти, пытливый взгляд придирчивой полицейской скользнул по остальному помещению кухни, а выделив в качестве основной обстановки: отопительную кирпичную печь, газовый котел, обеденный стол, посудный сервант – остановился на металлической, чугунной, батареи и зафиксировал на нём орудие жуткого, безжалостного убийства. Что же представилось невероятно критичному взору? На верхней трубе, крепившейся напрямую к обогревательному регистру, висела частичка обрезанного шпагата (тонкой бечёвки), словно бы специально оставленная как свидетельство беспощадного отнятия жизни. «Каким-то необъяснимым образом зловещей злодейке удалось подтащить покойного мужа – хотя почему именно мужа, может сожителя? – к отопительной системе, – рассуждала Шарагина в короткий промежуток, предоставленный ей для раздумий, – засунуть его голову в удушающую петлю, затем как следует – но, похоже, непродолжительно? – сверху надавить на грузное тело, – делала она описание лежавшего на последнем ложе пожилого мужчины, – и «адьюс»! – нужная цель оказалась достигнута».