Торговец медленно опустил шляпу и огляделся. Потом поманил рукой остальных попутчиков, указывая на бурдюки и прикладывая палец к губам. Затем стал тыкать пальцем то в стоящих напротив товарищей, то в сторону. Матросы сначала недоуменно смотрели на него, затем, сообразив, чего он хочет, закивали. Все, соблюдая осторожность, разошлись по поляне, каждый внимательно осматривал свой участок.
Томас подошел к цветущему кустарнику. Его огромные ярко-красные соцветия склонялись к земле. Юноша потянулся к одному из них и неожиданно заметил, что соцветия закрывают тропу. Она была хорошо утоптанной. Значит, по ней временами кто-то ходил.
Юноша, привлекая к себе внимание, сдавленно крикнул. Матросы и Бахрей обернулись. Томас махнул им рукой, приглашая к себе.
Бахрей, нагнувшись, долго выискивал следы, но кроме неясного отпечатка матросского башмака там ничего не было. Торговец выпрямился.
– Вай-вай-вай, – сказал он, надевая железную шляпу на голову, – и кто здесь ходит?
Матросы пожали плечами. Томас промолчал. Что можно было ответить? Торговцу ответ, впрочем, был не нужен, он и так прекрасно понимал, что остров не безлюден: такую тропу никак не могли протоптать звериные лапы.
Молчал и Бахрей. Он думал, машинально завязывая и развязывая тесемки шляпы. Наконец принял решение.
– Мы с Томасом останемся здесь, а вы, – обратился он к матросам, – отвезите на «Тиамат» бурдюки, негоже добру пропадать.
Матросы без лишних разговоров отправились к ручью, взвалили бурдюки с водой на спины и скрылись в зарослях. Бахрей и Томас спрятались в кустах. Они просидели там около получаса, пока не вернулись матросы.
Матросы приготовили к стрельбе арбалеты. Торговец отстегнул от пояса кривую саблю. Держа ее в руке, он осторожно двинулся по тропе, возглавляя небольшой отряд. За ним следовал Томас. Прикрывали их матросы со взведенными арбалетами.
Кустарник вскоре кончился, и перед путниками открылось редколесье с одиночными пальмами и редкими группами высоких деревьев. Почва была каменистая, потому трава имела желтоватый оттенок. Тропа на ее фоне была хорошо заметна.
Подойдя к высоким деревьям, они сели передохнуть. Бахрей обмахивался шляпой и с тоской вспоминал оставленный ручей на поляне. Хотелось пить. Торговец повертел головой, прислушиваясь, не донесется ли откуда-нибудь заветное журчание воды.