ты можешь себе позволить купить, а
что нет. Средства массовой информации, Интернет, уличные постеры, баннеры и суперсайты пичкали обывателей рекламными слоганами и бессмысленными и глупыми, но запоминающимися фразами.
И теми, кто первым попал под удар общества новой формации, стали дети, которые быстро учились… но в новых реалиях они учились не тому и не у тех. Безнаказанность порождает беззаконие. Всемирную паутину заполонили десятки миллионов маленьких членов общества безудержного потребления, скрывающихся за вымышленными псевдонимами и аватарами. Уяснив, что закон для них не писан, они начали планомерно (и зачастую совершенно неосознанно) разрушать себя и всё вокруг. Для них не было авторитетов, не было правил – лишь бесконтрольный поток неокрепшего сознания, изрядно приправленный невозбраняемой нецензурной лексикой и поощряемый ненавистью ко всему окружающему.
Ненависть. Это слово стало нитью Ариадны, ведущей общество прямиком к краю бездны. Все очень быстро поняли правила игры и с удовольствием начали в ней участвовать – провоцируй ненависть, делись ненавистью, демонстрируй ненависть, восторженно аплодируй ненависти. Видеоигры, телепередачи, всемирная сеть – всё вокруг пропиталось злобой, лицемерием, хамством и грубостью, словно это и были новые ценности. Те, кто отказывался играть по правилам, очень быстро становились белыми воронами. Их уничтожала огромная бездушная биомасса окружающего планктона, который был готов сожрать их, поливать грязью, унижать и унижаться ради навязанных сомнительных идеалов. То общество выжигало себя изнутри. Ценности, казавшиеся незыблемыми, оказались колоссами на глиняных ногах. Они рушились словно прогнившие стволы деревьев, активно пожираемые термитами, которых вели лишь инстинкты и рефлексы. Те, кто сначала пытался сопротивляться этой раковой опухоли, быстро отчаялись, натолкнувшись на лобби крупных корпораций. Сильным того мира явно было проще продать свои товары и услуги мычащему стаду – как конкистадорам вроде Эрнана Кортеса нетрудно было хитростью выменять золото индейцев на бесполезные стекляшки. И они продавали, покупали и потребляли, снова и снова…
Но как больной раком до поры до времени не понимает, что обречён, так и общество уже начинало агонизировать, ещё не сознавая этого. Люди занимались чем угодно. Одни делили то, что ещё не было поделено до них, словно стая стервятников в степи, отрывая ещё кровоточащие куски от трупа недавно погибшего крупного животного. Другие с высоких трибун красивыми выверенными речами убеждали враждующих сложить оружие – то самое, что сами им продали, чужими руками развязывая войны и безжалостно убивая за эфемерный мир. Иные упекали в тюрьмы тех, кто жаждал свободы и кричал об этом во весь голос на улицах. А тем, кто пытался сопротивляться и действительно становился помехой, затыкали рты: кому-то просто деньгами и на определённое время, а кому-то кляпом и навсегда.